Следователь появился строго в обещанное время. Уселся в кресло и демонстративно уставился на часы.
– Еле успел. Думал, что опоздаю.
Вообще-то, спешивший человек, выглядит иначе. Похоже, для меня разыгрывали бездарный спектакль, где я, как зритель, должен был верить любому слову и любому человеку, только потому, что это – театр. Ладно, играйте. Я дождусь финала.
Следователь заказал сосиски и кофе, а когда официантка отошла, спросил, глядя ей вслед:
– Ну, что, был в селе?
– Да.
– Он говорил о том, что видел?
– Да.
– Ты сам должен понять, какое это сложное дело. Даже если я брошу все силы области на поиск охотников, которых описал дед, то, результаты, будут нулевые. Тем более, описать он никого не смог. Что я тогда буду искать? Ствол, из которого палили? Или трёх мужиков, которые, по правде говоря, не при делах. Пойми…
Зазвонил телефон. Он достал его с видимым раздражением, но разговаривал достаточно вежливо.
– Да. Здрасьте. Да. Да. В кафе, на Маркса. Да. Нет. Пока нет. Так и делаю. Не может быть?! Подумаю. Да. Хорошо. Думаю, уже сегодня. Спасибо (это официантке). Да, понял. До свидания.
По выражению его лица нельзя было понять, что подразумевалось под выражением «не может быть». Или ему сообщили про Куракова, или это не имеет ко мне никакого отношения.
– Начальство, блин! Они бы так платили, как трезвонят! Херовые сосиски. А есть – надо.
Отправив очередной кусок сосиски в рот, он замер, уставившись на меня. Допив кофе и закурив, я уставился на него. Точно. Ему сказали, что в районе бытовуха, дед, а я там был вчера, в смысле в районе, вот он и складывает головоломку. Давай, сопоставляй, на мне нет криминала. Дед пошабашил сам, оружие на месте, отпечатков моих нет, а собака своих не выдаёт.
Придя к какому-то решению, следователь, всё-таки, дожевал свой кусок и принялся за кофе.
– Так вот. Я про охотников? Прикинь, даже если их выцепят, что я им предъявлю? Небрежное обращение повлекшее? А, если, эти хантеры видели, пусть даже в магазине, уголовный кодекс, то потребуют доказательств и опознания. А кого этот старый пердун опознает? Он только твёрдо заявил, что это мужики. Не бабы. Ёперный балет! А если эти ребятки из Белого дома? Я из-за этого месяц звёздочками срать буду. Только вот брата твоего это не вернёт. Понимаю, справедливость. Но, как? Пересадить всех мужиков в округе, чтобы виновные не избежали наказания? Да и ствол. Экспертиза вряд ли определит ствол охотничьей берданки. Вот такая жопа.
Проникновенная речь. Финал впечатляет особенной выразительностью. Раз он выговаривается, надо и мне что-нибудь сказать? Андрей предупреждал – по обстоятельствам. Но, ведь любую вещь можно подвести под подходящее обстоятельство. Подвёл же врач привычку пациента откусывать заусенцы на пальцах, к возникновению рака нижней губы?
– Тебе ведь скоро уезжать. По-человечески, по-мужски прошу. Напиши отказ. Ты единственный родич. На отделе будет висеть мокруха, год без премии. Напиши, дело в архив. Ведь безрезультатно всё. Что скажешь?
Хотя бы бутылку предложил за отказную, жмот. Что я скажу? Кое-что.
– Мне и сказать особенно нечего. Конечно, ловить несуществующих охотников – глупо. Как и глупо всё остальное. Не было никаких охотников, свидетель не был тем утром на речке. В то утро и в последующие дни на речке никого не убивали. А брата убили в другом месте, перевезли на реку, быстро поставили палатку и кинули его туда. Делали всё второпях. А эта спешка лишила вас осторожности. Вот, послушай. Брат приезжает на речку один, ведь никто больше не упоминается, так? Один, в дорогом костюме, галстук, дыра в груди и в одном туфле. А второй где? Взрывной волной отбросило? От дома брата до реки – 41километр. Чем он туда добирался? Пешком? Кто его вёз? Если вы со свидетелем решили меня на ёжика наколпачить, то ваше желание понятно, и объяснимо. Но, невыполнимо. Кстати у деда есть пистолет, а брата убила не дробь. Есть две правды в твоём рассказе. Первая. Никого ты не станешь искать, потому, как точно знаешь, кто и за что его убил. И вторая. Я действительно скоро уезжаю. Вот такая у мухи срака – на два пальца жиру.
