Спроси призрака - страница 32

– Гляди, Лили, какой светлый радостный денёк! – Кормила дочь Анна, показывая в окно. – Просто загляденье! И настроение у меня на редкость такое же светлое (сказала уже всем).

– Ясное дело! – с полунабитым ртом без задней мысли подтвердила кухарка. – Солнышко любые морщины расправит!

Анна, естественно не приписывавшая себя к пожилым, тем же странным взглядом осенила её снова. Бетти чуть не подавилась от сдержанного смеха, а Элли всё поглядывала на молчавшую сестру: ведь чем взрослее становилась, тем тяжелее было осознавать стёртое будущее Лили. Так хотелось что-то исправить, помочь – всё бы она отдала ради её выздоровления, – но в том-то и зрелость: надо начинать смиряться с обстоятельствами выше нас и сглаживать уже имеющиеся углы, не тратя бесполезного времени на переживания о несбыточном.

– Ну как вам кушанья-лакомства, миссис Пёрк? – спросила кухарка.

– Пальцы облизывать, по твоему выражению, я, как ни странно, не буду – но, как всегда, во рту всё тает.

– Тут скорее не пальцы, миссис, – тут язык проглотить можно. Не знаю, кто ещё в округе так душу обедами радует, как мы.

– Хвастовством свет пройдёшь, да назад не воротишься, – улыбаясь, сказала мажордом.

– Бетти, но ведь действительно вкусно! – поддержала няню Элли.

– Этого не отнять, конечно.

– Ну вот! – обрадовалась насторожившаяся Филиппа и обронила «к месту»: – И ворона своих детей хвалит.

Тут уже мажордом странно посмотрела в её сторону. Но в любом случае кухарка завсегда разгоняла и скуку, и грусть, а вкупе с сегодняшним солнцем и вовсе держала расположение духа встряхнувшимся и бойким.

Затрапезная беседа и далее лилась игривым и дружным ручьём, который то огибал стройные веточки в обличье правил приличия Анны и Бетти, то натыкался на камни в виде прямолинейности и задорности Филиппы, но, торопясь, перетекал их и стремился дальше. Половина обеденного времени миновала. Давнее давного в этой понурой гостиной не царила такая спокойная и умиротворяющая жизнерадостность.

Раздался стук в дверь. Как-то разом все вместе застыли.

– Чего сидишь, Филиппа? – «разбудила» её Бетти.

– Ох, взаправду, чего это я? Уже ползу, уже лечу!

За тридцать секунд ожидания сердце Элли напряглось непомерно, хотя приём пищи неторопливо продолжался.

В следующее мгновение в комнату зашла Филиппа и Великан.

– Добрый всем день! – Своим громогласным голосом он моментально развеял висевшие в гостиной фразы.

Лицо Анны два раза поменяло выражение – от бывшего радостного на раздражённое и в итоге на чопорно-этикетно-приветливое. Мари просто с интересом поглядела в его сторону, как и Бетти, а Лили обыденно продолжала смотреть в сад, не обращая ни на что внимания.

«Вот и всё… мне конец! – промелькнуло у Элли. – Что же теперь будет?»

А мысли эти пролетели не зря. И пора читателю прояснить стремительные происходившие где-то за полчаса до обеда события, которые ей очень не хотелось выдавать на всеобщую огласку. А выглядели они вот как:

– Вот ты и попалась, шельмовка! – прошипела сквозь зубы незнакомая женщина, державшая у горла Элли нож. – Думала, тебя никто не поймает? А управа-то нашлась!

– Господи! Кто вы? – Девушка вся тряслась, инстинктивно поставив между кончиком лезвия и своей шеей ладонь.

– Кто я?.. Я тебе сейчас покажу, «кто я»!

Женщина, сжав крепкий кулак, замахнулась, целясь в щёку Птички.

Та взвизгнула, упав на пол и прикрыв голову руками; забилась в угол у окна. Не увидев никакого сопротивления, незнакомка поумерила разгорячившийся норов и не стала атаковать – просто, как коршун, нависла над добычей и продолжала нарочито выкрикивать угрозы, не давая девушке прийти в себя. И когда та начинала приоткрывать глаза и опускать с макушки руки, снова замахивалась на неё. Это произошло несколько раз до тех пор, пока гнев окончательно не покинул нападавшую.