Девушка прикрыла глаза и вдруг затянула нечто похожее на песню – тонко, протяжно, звонко. Голос дрожал и звенел. Андрею показалось, что этот звук отозвался во всём его теле, прокатился по венам, пробежал мурашками по коже.
В том месте, где она касалась его кончиками пальцев, стало горячо. Но это было такое приятное уютное тепло – как прикасаться к нагретому боку печки, или греть руки над костром в ночи.
Боль в голове утихла как по волшебству, и капельки крови перестали скатываться по щеке.
Звонкая «песнь» оборвалась, девушка открыла глаза. И Андрей судорожно вздохнул, в очередной раз утонув в этих прозрачных омутах.
– Спасибо!
– Надо было помочь. Как иначе? Тебе больно – я помогаю, – пожала она плечами смущённо. – И я ведь виновата. Упали из-за меня. Я не хотела. Сама испугалась. Открыла глаза. Всё чужое, странное…
Андрей промолчал. Сейчас он на неё уже не злился, только на себя. В самом деле, надо было понимать…
Человек иной раз спросонок даже дома может чего-нибудь напугаться. А уж на её месте… Она имела право на страх, на крик, а Беркут – нет. Запаниковал и едва обоих не угробил.
На мгновение она замолкла, потом решительно продолжила:
– Мой мироключ, он ведь у тебя. Отдашь?
– Твой… что? – нахмурился Андрей.
Она молча указала пальцем на его светящийся карман.
Беркутов сунул руку за пазуху, но вытащить странную коробочку не спешил.
– Сперва расскажи, зачем он тебе…
– У вас нет мироключей? – удивилась она.
– Если бы были, я бы не спрашивал… – хмыкнул Беркут, снова пробежался взглядом по её совершенному лицу. – Но сначала ответь на самый главный вопрос! Кто ты такая?
***
– Делия, – она приложила руку к груди, там, где сердце, и чуть склонила голову. – Делия, дочь Ратмира, царя Белогорья и Заряны из земли Тары.
– Значит… всё-таки царевна, – усмехнулся Андрей, покачав головой.
Дошутились!
Может, он спит? Разве такое могло на самом деле с ним приключиться?
– Наверное… моего отца уже не помнят в Белогорье…
Беркут не рассмеялся, не покрутил пальцем у виска, только вздохнул тяжко, поражаясь собственной выдержке.
– А Белогорье это где?
– Здесь, – чуть удивлённо ответила Делия. – Кажется… Пока не могу сказать точно. Но я должна была остаться в родной земле. Разве это не Белогорье? Мой отец правил этой землей, мы соседствовали с Беловодьем, землями Тары и Тарха, и...
Андрей вздохнул ещё раз.
– Боюсь, здесь не только твоего отца не помнят… Ни одно из этих названий я тоже не слышал. Разве что Саяны старики иногда Белогорьем называют, но это потому что снег на некоторых вершинах и летом не тает.
– И раньше так было! – радостно закивала она, оглядела затянутый туманом лес, улыбнулась. – Лес тут такой родной. Раньше, правда, было теплее…
Да, в августе в горах уже зябко. Андрей вдруг озадаченно понял, что её платьице и мягкая обувка совершенно не годятся для путешествий по лесу. У него в машине что-то из вещей есть, и продукты. Надо забрать рюкзак перед тем, как они пойдут дальше.
А куда они, собственно, пойдут?
– А ты? – отвлекла его от размышлений царевна Белогорья.
– Андрей я.
– Андрей, – повторила она и улыбнулась так мечтательно и ярко, что у него сердце пропустило пару ударов. – У нас есть похожее имя – Анжей.
– Анджей – это уже как-то по-польски, а не по-русски, – проворчал Беркутов, отгоняя наваждение.
– Анжей, – с улыбкой поправила она. – Не очень твои слова поняла… Вижу – не нравится. Я буду говорить так, как ты привык, Андрей…
