– Где был ваш напарник?
– Сперва я не могла понять. Только спустя минуты две я увидела людей, столпившихся за вертолетом. Я поднялась на ноги. Девушка твердила мне что-то на турецком – полагаю: «Не надо вставать». Но я поплелась к свету и замерла на краю огромной воронки, изуродовавшей фисташковую рощу. А сияние… оно так и не померкло и было очень ярким.
Митчелл стоял там вместе с местными жителями. Он даже обнял меня и прижал к себе. Казалось, он искренне обрадовался, увидев меня живой.
Не могу сказать точно, на что именно мы смотрели, но это было самое впечатляющее зрелище, какое мне когда-либо приходилось видеть.
Сам предмет был похож на кита, сделанного из темного металла, а может, на корабль или на компактную подводную лодку. Гладкие плавные обводы смахивали на фюзеляж «Боинга-747», но только без различимых отверстий, крыльев и хвостового оперения. Штуковина напоминала скульптуру какого-нибудь знаменитого итальянского мастера, а не вещь, созданную для утилитарных целей. Вдобавок ее поверхность через равные промежутки покрывала сеть бирюзовых прожилок, которые образовывали рисунок вроде паутины.
– Сколько времени вы там пробыли?
– Думаю, минут десять. Из оцепенения нас вывел гул других вертолетов и вихрь, швырнувший песок в лицо. Четыре «Блэкхока» приземлились вокруг воронки, высадив столько морпехов, сколько я в жизни не видывала. Нас с Митчеллом отвели в ближайший вертолет, который моментально поднялся в воздух. А морские пехотинцы тем временем отгоняли людей от воронки. Я успела заметить, как двое из них не дают местным полицейским приблизиться к той штуковине.
– Да, это было очень… некстати… вмешательство местных властей. Было бы гораздо лучше, если бы полиция прибыла на место позже. Пожалуйста, продолжайте.
– А мне больше нечего добавить. Меня доставили в госпиталь на военной базе в Турции. Час назад меня переправили сюда. Я готовлюсь к глазной операции. Кстати, как вы узнали, что я здесь?
– Разве это столь важно?
– Ага, теперь мне ясно, что вы будете держать меня в неведении! Но вы, по крайней мере, можете мне объяснить хоть что-нибудь конкретное?
– В данный момент государственный департамент ведет переговоры с турецким правительством насчет разрешения забрать обломки секретного американского боевого самолета времен Второй мировой войны: эти фрагменты случайно обнаружили крестьяне провинции Урфа.
– Вы шутите! Куски старого самолета не могли сбить мой вертолет! Неужели вы всерьез полагаете, что я поверю в ваши россказни?
– Совершенно не важно, во что конкретно поверите вы. Имеет значение лишь то, во что поверит турецкое правительство. А оно должно не сомневаться в том, что мы забираем в Соединенные Штаты обломки американского самолета, который разбился семьдесят лет назад.
– Но вам ведь кое-что известно?
– Что вы думаете об уорент-офицере Митчелле?
– Вы опять меня игнорируете.
– …
– Митчелл – замечательный парень. Он держался молодцом.
– Я имел в виду другое. Что вы думаете о нем как о человеке?
– Послушайте, я едва не погибла из-за блестящей штуковины, способной в считаные секунды на расстоянии завалить боевой «Блэкхок»! Вам и впрямь интересно мое мнение о личных качествах моего второго пилота?
– Да. Я осведомлен о том, каким образом ваш вертолет потерпел аварию. Я был бы слеп, если бы не видел, что вас терзает желание узнать, как это произошло. Если бы не поджимало время, мы могли бы спокойно с вами обо всем побеседовать. Но, к сожалению, вскоре я должен уехать.
