Читать онлайн Леди Дракнесс - Средь бесконечной череды созвездий. Книга 1. Ката

«Говорят, что гравитация – это одна из самых слабых Сил во Вселенной. Смешно! Вся Вселенная и возникла-то только благодаря ей. Ведь НЕдемонстрация силы – это отнюдь не признак слабости. Скорее уж сдержанность и умение не навредить окружающим.

Ну а гравитация, как по мне, так это и серый кардинал среди множества Сил Вселенной, и богатырь, держащий в своей руке эту самую Вселенную. Сожми он руку, и что останется от нее? А дерни этот самый кардинал за какую-нибудь из своих ниточек, пронизывающих пространство, и все: рисунок одной из частей Вселенной тут же начнет меняться.

Вот так и в жизни. Что-то притягивается в нее, а что-то исчезает, в зависимости от действия гравитации. Мы с кем-то встречаемся, а с кем-то рвем связь. Дружим и ссоримся. Находим и теряем. Вся наша жизнь и смерть – это маленькое проявление большой Силы.

Есть создания, притягивающие к себе неприятности. Постоянно становящиеся жертвой чего-либо или кого-либо. Этакие генераторы определенных связей, ведущих в итоге к проблемам в их жизни. Их гравитационное поле захватывает объекты, приносящие им зло и причиняющие боль. И казалось бы, все: тут-то и пришел их конец. А для многих так и есть. Но не для всех.

Тут как во Вселенной. Когда крупные галактики притягивают к себе карликовые. И вроде бы для карликовых – это беда. Ведь в подобной встрече они теряют звезды, газ… пролетая через большие скопления… По идее, разрушаясь до основания. Ан нет.

Диски карликовых галактик, пролетая сквозь крупные галактики, кромсают их тела, оставляя в них свои части. Иную энергию. Чужую для данного скопления. Прихватывая, в свою очередь, с собой энергию более крупного собрата.

Так и гуманоидные создания. Есть те, кто страдает. А есть те, кто любит причинять боль. И второй тип, встречаясь (притягиваясь) с (к) первым (-ому), принимает решение: нагадить в его жизнь, а то и отнять ее.

Такие – безжалостно кромсают чужие судьбы, притягивая к ним беды, ломая и отнимая саму жизнь.

А те, кто оказался в зоне действий гравитации подобных типажей, превращаются в жертв. Становясь этакой виктимной личностью[1]. Или не становясь. Но зато вырабатывая умение выживать в экстремальных обстоятельствах. Превращаясь при этом в…

Ну, с жертвами все понятно. Это полное разрушение. Всего – психики, жизни.

А вот в кого превращается тот, кто сумел сохранить себя? В кого, если не в жертву? Как изменяет его чужая энергетика? Что становится с маленькой Галактикой, прихватившей с собою энергию большой? Хороший вопрос.

Ведь сумев не раствориться во враждебной для себя среде, привнеся в эту самую среду кусок своей энергии, кем-то же он тогда да становятся, учитывая, что его жизнь испачкали чьи-то грязные руки? Так кем? Палачом? Судьей? Святым?

Видимо, ответ на сей вопрос зависит как от жизненных обстоятельств, в которых оказывается личность после сей судьбоносной встречи, так и от самой личности.

Эти, почти философские, рассуждения пришли в мою бедовую голову, когда я релаксировала на третьем уровне «Эдама»[2] – независимой военной базы дальнего космоса (НВБДК), любуясь видами звездного неба, открывающимися из обзорного купола, опоясывающего станцию.

Мне нравилось это ощущение парения среди бесконечности звезд. Оно успокаивало и умиротворяло. Казалось, что нет ничего и никого, кроме тебя и миллиардов светил, туманностей, поясов астероидов и темных глыб планет. Ты одна, в этом темно-светящемся мире. Только ты и звезды. И это было здорово! Это было – ВОЛШЕБНО!

Конечно, стеклянный купол, опоясывающий станцию, не был предназначен для любования видами космоса. Да и стеклом то, из чего он был отлит, называли по привычке – из-за прозрачности материала.

Просто при нападении на станцию к приборам, отслеживающим перемещение противника, подключалась и команда с ее глазами, мозгами и выучкой.

И в этом случае наличие прозрачного купола давало возможность для более качественного наблюдения за ситуацией вокруг станции, с соответствующим принятием нужных мер, к истреблению и предотвращению угрозы, исходящей извне.

Так что стекловидный свод при нападении на нее был не маловажным плюсом в обороне. А нападали часто.

Я вздохнула. И задумчиво подув на стекло, нарисовала на нем веселую рожицу.

Ощущения у меня были двойственными. С одной стороны, я была очень рада, что оказалась здесь и сейчас. А с другой – мне было жаль того, что я когда-то любила, чем когда-то дорожила и что мне пришлось потерять.

Говорят, что без жертв ничего не бывает. Но ведь можно же было получить доступ к звездам и без таких крайностей? Почему обязательно потери должны быть невосполнимыми, а ситуации за гранью? Виктимность? Чья?

Я снова вздохнула и, с удовольствием вытянув ноги вперед, расслабленно облокотилась щекой о стекло.

Станция, казалось, парила в бездне без конца и края. На самом же деле держась четко в газовой туманности и прячась за поясом астероидов. Вернее, изображая из себя один из них.

Отвлекаясь, от завораживающих видов космоса, я чуть наклонила голову вперед и посмотрела вниз.

Там, среди металлических балок, каркасов, поддерживающих щиты потолка жилого отсека станции, присев на корточки, ожидал меня мой напарник.

Я хмыкнула. Слово-то какое – напарник. Звучало оно тепло и чуточку странно, поскольку много лет ни о каком напарнике я и не мечтала. Кто ж захочет иметь в напарниках самку, а тем более человеческую самку?

Но вот так как-то уж сложилось в моей жизни, что в ней появился тот, о ком и не мечтала.

А началось все…

Я снова повернулась к окну. Воспоминания яркими картинками всплывали в памяти, проступая сквозь нежелание мусолить прошлое, словно алые пятна крови на белых бинтах забвения.

За окном расстилался, отсвечивая беловато-желтоватым отблеском, как отражение блеска ближайшей звезды, туман. Дитя игры света и газа, был местами настолько густым, что сквозь него не было бы видно даже кончиков пальцев на вытянутой руке.

Впрочем, сейчас станция вообще окажется в черной области. Области пылевого облака. И видно будет точно не лучше, чем в газовом. Так что грех было жаловаться на видимость. Как говорится: наслаждайся тем, что есть, пока можешь.

Я улыбнулась и, глубоко вздохнув, дала возможность отголоском прошлого войти в мое: сегодня…

Начнем с того, что я отношусь к виду хомо сапиенс. И что родилась отнюдь не в самом цивилизованном месте нашей Вселенной.

Вернее, нет, не так – место в плане технических наворотов и пр. было вполне себе развито. А вот в плане морали, нравственности… Тут моя планетка однозначно не входила в число тех мест, в которых хочется жить. Посему находилась за гранью Сферы. То есть за границей тех Миров, которые сотрудничали друг с другом, имея развитую военную, транспортную, коммуникационную и пр. сети. Более того, она находилась, да и сейчас находится, вне закона Миров Сферы[3].

Соответственно членам Миров, входящих в Содружество Независимых Планет, запрещалось: бывать на ней в любом качестве; поддерживать какой-либо из видов связи с ее обитателями; сотрудничать с ее правительствами; и наконец, ее космическим аппаратам любого вида нельзя было покидать пределы ее Солнечной системы.

Последнего, впрочем, пока не было и в помине. Не доросли еще катанианцы до космических кораблей, способных бороздить просторы хотя бы их Солнечной системы. Тем не менее такое ограничение стояло.

Как стояло и наблюдение пограничных дозоров объединенных пограничных войск Сферы Миров Содружества за этой Звездной Системой.

Но надо ли говорить, что «запретный плод отличается особым ароматом»[4] и что бывали желающие побывать на моей планете? Тайно, конечно. Просачиваясь сквозь пограничные кордоны, выставленные Содружеством.

Зачем? Да все просто: кто-то – скрываясь от правосудия, кто-то – из желания развлечься. Пощекотать себе нервы, так сказать.

Были и обратные прецеденты. Когда кому-то из моих земляков удавалось пробраться в Миры Содружества, захватив звездолет кого-нибудь из авантюристов. Правда, когда они попадались полиции, то участь их была незавидна. Усыпление. Без вариантов.

Так что «зайцам» приходилось тщательно скрывать свое происхождение. Что было совсем не просто: а) из-за обязательных тестов ДНК, везде и всюду; б) из-за скверности характера, так я это называла. Ведь как говорится: «Острие ножа в дерюге не утаишь»[5]. А мои сограждане отличались беспринципностью, неадекватностью, интригами, коварством, злостью и жестокостью. Так что пробравшиеся вычислялись быстро.

Сама же планета, при такой склочности ее обитателей к разборкам, не отличалась густонаселенностью. Но зато отличалась постоянными войнами разного масштаба. И интригами даже в пределах клана. Сын не мог доверять матери, сестра – брату, муж – жене. Отравить кого-то за обедом было вполне обычным явлением. А уж перестрелять соседей чуть ли не входило в обязанности подрастающего поколения кланов. Сдерживала сии наклонности лишь сила тех же соседей. И коли кланы были примерно равны по численности и боевой мощи, то в ход шли интриги, яды и т. п. развлечения.

Впрочем, имелись ведь еще и дальние соседи…

Так что ближайшие зачастую объединялись. Чтобы выжить, для начала. А в перспективе захватить земли, прилегающие к территории «дружественных» кланов.

Но для того чтобы выжить и захватить – нужно было оружие. Оружие надо было кому-то и как-то создавать. Посему развилась промышленность.

Да и дома, чтобы отразить нападение соседей, должны были быть крепкими. Потому развивалось строительство.

Кроме того, в кланах были женщины. Что само по себе являлось оружием против мужчин. Посему легкая промышленность, ювелирное производство, косметическое и т. п. – тоже развивались. Дабы хищницы были как можно очаровательнее. А потенциальная добыча – как можно более сговорчивой.

Соответственно были и города. С сетью торговых точек, ресторанов и пр.

Но и женщина, в свою очередь, считалась мужчинами вполне себе добычей, которую неплохо было захватить и перевербовать на свою сторону, ну или обобрать и убить, в зависимости от ценности экземпляра и могущества ее клана. И тут одного – запугать – порой было недостаточно. Надо было еще и очаровать, влюбить, чтобы потом самому использовать ее как оружие.

Так что на моей планете жизнь била ключом, и часто по голове. Была опасной, трудной, совершенно непредсказуемой и веселой, учитывая постоянный прилив адреналина, в кровь. Особенно в ранние годы. Потом все входило в привычку, превращаясь в обыденность.

Но поначалу…

Первой игрушкой, которую дарили ребенку, было оружие. К трем годам мы уже знали способ приготовления простейших ядов и противоядий к ним. Умели пользоваться оружием. По возможности, управляли транспортом. В основном сидя на руках у взрослого, конечно. Косметика, маскировка, ориентирование на местности, уроки выживания и боевых единоборств – все это ребенок постигал раньше, чем начинал нормально говорить. А еще он учился надеяться только на себя и, даже любя, не доверять никому. Проверять и перепроверять, отслеживать то, что у тебя за спиной, и полагаться наперед на свое чутье, а уж потом включать мозг.