И все же что-то в окружающем вдруг стало неправильным. И она почувствовала это. А почувствовав, ощутила, как страх жаркой волной поднялся откуда-то изнутри, сметая все доводы разума на своем пути. И ей стало понятно, что отсюда надо уходить. Бежать. Прочь! Покинуть Оазис без промедлений. Оставаться в нем было нельзя. Ни минуты.
Справившись с охватившей ее паникой, с противной дрожью в коленках, с привкусом горечи во рту и необъяснимым запахом сгоревшей плоти, вдруг защекотавшим ноздри, она поспешила к взрослым, чтобы подняли клан и уводили. Уводили как можно быстрее и как можно дальше отсюда.
Но ее слова почему-то проходили мимо сознания взрослых. Ее будто не слышали. Не воспринимая сказанное.
Это было странно. Очень странно. При других обстоятельствах клан бы поднялся сразу. И неважно, что панику поднял ребенок. Неважно, что тревога могла быть ложной.
– Лучше поднять задницу, чем оставить на песке голову, – говорил ей дед.
– И пусть страхи останутся только страхами. Лишних тренировок не бывает, – внушала ей мама.
И поступали соответственно. Потому клан и был многочисленным. Потому в нем и умудрялись умирать своей смертью.
Но не в этот раз.
В этот раз взгляд глаз, направленных на девочку, пытавшуюся растормошить семью, был пуст. Ее слова не доходили до разума других членов клана.
А времени достучаться до них, у нее не оставалось. Катастрофически. И она это чувствовала. Время неумолимо ускоряло свой бег, приближая развязку.
Какую? Вот это она и собиралась выяснить, буквально становясь одним целым с окружающим ее ландшафтом.
* * *
А в пустыне тем временем вовсю гремели барабаны, жарко пылали костры, ароматно пахло приготовленное в огромных котлах мясо и звучал смех.
Бдительно застыли на своих постах часовые. Оператор отслеживал показания, передаваемые локаторами, сканирующими небо, и данные датчиков движения.
Шаманы, находясь в полутрансовом состоянии, внимательно вглядывались в рисунок Реальности окружающего Серру мира.
Ночь была по-южному душной и темной.
И никто из собравшихся на Праздник Пустыни не заметил возникшую в небе и взявшуюся словно из ниоткуда плоскую черную тень, застывшую на склоне одного из барханов.
Никто, кроме маленькой девочки, замершей среди ветвей колючего кустарника, на расстоянии одного перехода[11] от Оазиса[12].
При виде этой странной плоской тени ноздри ее тонкого курносого носа нервно дернулись. Одна бровь удивленно приподнялась.
Этот тип летательных аппаратов был ей неизвестен.
А значит, он был неизвестен и клану.
И ей эта неизвестность очень не нравилась.
Когда в небо взметнулся столб бело-голубого огня, поднимая в воздух и разбрасывая на многие переходы то, что осталось от моего Оазиса, я поняла, что ушла слишком недалеко от него.
Когда непонятный летательный аппарат начал поливать огнем все вокруг, все расширяя и расширяя радиус обстрела, я поняла, что это мое «недалеко» может иметь катастрофические последствия для меня.
Оставалось лишь натянуть на себя дыхательную маску[13], еще плотнее вжаться в землю, придвинувшись к остриям корней вплотную, да радоваться тому, что от выхода из туннеля я ушла по диагонали в сторону на полперехода, не став оборудовать свой наблюдательный пункт прямо на скале. Ну и еще надеяться, что этого хватит, чтобы уцелеть.
Нечто летательное тем временем продолжало плеваться зелено-белым огнем, наматывая по пустыне все более расходящиеся круги от центра Серры.
