Кроме того, небо над пустыней начало сереть, а это означало восход солнца. А восход означал жару. И ядовитые испарения от раненого куста.
А заодно наступающее на Кату утро означало и приезд «гостей» из соседних Оазисов. Что в свою очередь означало, что мне надо было уносить отсюда ноги.
Поскольку Серра как территория освободилась от хозяев, с вытекающим ее дележом между другими кланами, как только они в этом убедятся воочию…
И выживший представитель клана никому из претендентов был, соответственно, не нужен. Разве что для пыток. Чтобы отыграться на нем за свои прошлые страхи и ущемленное самолюбие. Добравшись безнаказанно до части той семьи, к членам которой, при ее жизни, никто из них и близко даже подумать не мог, чтобы хотя бы просто косо посмотреть в их сторону, а не то чтобы приблизиться.
Но после такого подарка «свыше» никто из соседей не станет себя ограничивать в развлечениях, если только я попаду им в руки.
Так что мне пора было делать отсюда ноги. И как можно быстрее и дальше.
Сказано – сделано.
Осторожно выбравшись из-под остатков корней приютившего меня растения, я, головой вниз, словно хозяин сетей[17], распластавшись на корнях кустарника, по ним же начала спуск вниз.
Спускаться вниз головой было страшновато, но это был единственный вариант, что называется, руками пройти разветвленную сеть частей куста. Ориентируясь в их переплетении, обходя острия корней, стволов, веток и шипов, торчащих во все стороны; пройти между… не опираясь на выжженные или слишком хилые, после поджарки неизвестным оружием, части кустарника.
Проползти, держа направление вниз, без смещения в сторону – в дебри лабиринта, который из себя и представляло сплетение стволов, веток и корней этого представителя флоры.
Его разросшиеся корни и правда напоминали сети. И то, что они оголились, помогало мне спускаться вниз, опираясь на их кружево. Плохо было то, что сейчас они были довольно ломкими и скользкими от выступившего на них ядовитого сока, а холм – довольно крутым и высоким. Да и запачканные соком куста стекла маски мешали нормальной видимости. Так что быстрого спуска у меня не получилось. А если бы не перчатки из кожи изерги, замедляющие скольжение по стволам, я бы вообще давно свалилась вниз. Прямиком на пики корней, частоколом торчащие из земли. Соответственно вообще никогда бы не добралась до подножья холма, закончив свой путь куском мяса на вертеле.
Но я добралась.
Добралась. И нырнув в море, смыла с себя ядовитый сок. А потом, достав из кармана дозиметр, замерила уровни радиации и отравляющих веществ: на себе, в воздухе, на земле, в воде.
Как я и предполагала, уровни были завышены. Что неудивительно, благодаря взрыву боеприпасов и лабораторий моего клана.
Но только они, как заметила я про себя. Ничего неизвестного дозиметр не показывал. Обычный состав воздуха. Обычные показатели после аварии. Соответственно, пришлые следов не оставили. Не считая разгрома, конечно.
«Ну, с очисткой всего этого пусть теперь заморачиваются мать природа да соседи», – горько усмехнувшись, цинично заключила я, делая шаг в сторону от холма и все-таки оглядываясь назад.
Кому я теперь была должна, так это этому, разгромленному неизвестными, кусту. За приют. За укрытие. За то, что не покалечил. Что дал уйти.
Замерев на полшага, я развернулась назад и подошла к торчащим во все стороны расщепленным и обожженным кускам растения. И сорвав со своего воротника ленту с вышитыми на ней символами клана, повязала ее на одну из его веток. Прямо рядом с поникшим, обуглившимся, когда-то огромным и красивым, а теперь бурым от пролитого на него сока материнского растения и почерневшим от неизвестного воздействия пришлых цветком.
