И, на мой взгляд, здесь явно имелись и скрытые от посторонних глаз стеллажи и двери.
Одним словом, все в рамках нормального интерьера старинного учебного заведения, пусть и базирующегося в отнюдь не старинном здании.
Да и это не вопрос. Бывает.
«А почему оно тут так бывает? Это я выясню попозже», – решила я, с любопытством рассматривая орнамент на потолке.
Надо же ведь было чем-то заняться, пока взрослые дяди играли в молчанку с семилетней девчонкой.
Ну, если они мне таким образом давили на нервы, то зря. Я-то эти самые нервы давлю лучше всех их вместе взятых. Ни одна блохастая псина с такой скоростью блох не ловит, ни один винодел так тщательно не давит виноград, как я – чужие нервные клетки.
Но собравшиеся в этой комнате об этом не знали, иначе не устроили бы весь этот театр с висящим в воздухе молчаньем, со светом, бьющим в глаза… В глаза, привыкшие к Голубому Солнцу, хочу заметить.
Это улыбало.
Но я же не буду им говорить об этом. Я, по своей врожденной скромности, умолчу о некоторых особенностях своей личности.
Потому просто стояла, молча осматриваясь в кабинете.
Наконец додж прервал затянувшуюся паузу:
– Значит, девочка, ты утверждаешь, что тебя насильно отправили сюда? – с присутствием в тоне некоторой доли скептицизма, спросил он.
– Да, – коротко подтвердила я, глядя на собравшихся чуть исподлобья.
– То есть ты заявляешь о том, что Военный Целитель выстрелил в тебя дротиком с транквилизатором и поместил в капсулу, отправив сюда? – вновь слегка недоверчиво уточнил додж.
– Да, – так же коротко ответила я, отмечая про себя незначительное увеличение вибрации в его голосе после моего ответа.
– И ты ничего не знала о том, что за твое обучение внесена полная оплата? Что оно оформлено надлежащим образом? – почти равнодушно попросил прояснить этот момент директор школы.
– Не знала, – подтвердила я.
Додж побарабанил пальцами по столу, кинув короткий взгляд в сторону врача.
– В ее крови обнаружены следы транквилизатора. А на теле присутствует след от укола, – лирическим тенором, правда, без единой эмоции в голосе, отозвался тот.
В комнате вновь воцарилось несколько натянутое молчание.
Наконец осьминогий тип нарушил его, произнеся горловым баритональным тенором:
– Как тебя звали на Кате?
«Вау! – отметила я про себя. – Шали им и об этом поведал?»
И ничуть не смущаясь, сообщила собравшимся:
– Рафика Серра Эль Грей из Оазиса Красных Песков, затем Рафика Эстер – Эллоэйя Аракс – Шарэди, по версии Гатилайи.
Просто отрапортовала, можно сказать.
После чего в директорском кабинете вновь воцарилась тишина.
Осьминогий свернул и развернул щупальца, додж опять начал пытаться сотворить из стола барабан, куратор изобразил пару волнообразных движений туловищем.
И тут раздался знакомый голос Амфибии, прошипевший чуть раздраженно:
– К какой когорте у Диких ты относишься?
– Дагара. Группа Тао, – отозвалась я, косясь на провал в стене, откуда и показался мой встречающий.
О том, что, пожалуй, отношусь еще и к Звездочетам, я решила не распространяться, помня о реакции Кохэна на мои слова. Не стоило накалять обстановку. Она и так была неоднозначной.
Додж сверкнул на меня глазами.
– Мы уточним этот вопрос у Диких, девочка. Но нарушать покой Дагара ночью я не стану, – сквозь сжатые челюсти проскрипел он.
– А у вас это и не получится, – отмахнулась я от него.
И отметив общее сверкание глаз неорганов, явно пытающихся возмутиться моей бесцеремонности, взмахнув ресницами и слегка потупившись, сообщила им, придав голосу чуток наивности:
