И мы с Робом вопросительно уставились на эльфара, не прекращая, впрочем, своей деятельности.
Тот тяжело вздохнул и, помолчав с полминуты, нехотя произнес:
– Он бывал у нас в доме. Как знакомый. Но я не знал, что он хозяин этого училища. Об этом не говорилось. Но знал, что девушек он не любит. Это обсуждалось моими родственницами, а я подслушал. И знал, что Рафика пошла в галерею. Чоки был еще занят. Я освободился. Одному было скучно, и я тоже решил посмотреть картины. А когда увидел на пороге его, то испугался за нее, – чуть посинев, смущенно закончил Азариэль.
– Я-ясненько, – сочувственно, видимо, ко всем нам троим, протянул чоки.
А я лишь молча кивнула головой, тяжело вздохнув. Да и что тут скажешь? И так ясно, что у нас наметились проблемы.
Впрочем, как я уже сказала выше, нас просто перестали замечать. И это было хорошо, потому как напряжения хватало и без Красноголового.
Ну, например, меньше трех часов никто из нашей троицы ни разу не сдавал ни один зачет. Хотя все остальные укладывались в сорок минут, если он был устный, и в полтора часа, если с практическим заданием. Нас же гоняли от и до, выходя за рамки программы. А все контрольные мы писали в нескольких вариантах. При решении задач на симуляторах от нас и вовсе требовали нестандартного подхода к их решению. Стандартные, впрочем, тоже требовали.
Короче говоря, если до сессии мы выглядели спавшими с лица и умученными, то ближе к сессии все сливалось в один бесконечный комок задач, подкидываемых нам начальством. И мы, вваливаясь в кубрик, больше всего походили на зомби, не имея сил даже на разговоры. После чего, на автопилоте, под сочувственные взгляды грасса, молча шлепались в постель, не забыв, естественно, привести себя и форму в прописанный Уставом вид.
Хорошо, что быстро расслабляться мы умели. Да и любые нагрузки со временем превращаются в рутину. Организм ко всему привыкает. Главное, суметь не рассыпаться до этого долгожданного момента.
Мы сумели.
Особенно актуально это было для первого полугодия. Когда и расслабиться-то или переключиться, не залипая на проблемах, было сложно. Нас ведь и в увольнительные-то не отпускали. Они начинались лишь после практики в конце второго курса. Да и то проходили в окрестностях данного учебного заведения. И лишь после «боевой», в конце третьего, мы могли выбираться в ближайший город. А после пятого даже ночевать в нем, если, конечно, не стояли в нарядах.
Каникул как таковых здесь не предусматривалось. На них мы проходили практику. Собственно, самая первая была после первого курса. Длилась полгода (они все длились по полгода). А самая тяжелая наступала после третьего курса и называлась «боевая».
Таковой и являлась. Проходила на десантных кораблях или станциях пограничья. Курсанты ее так и называли – «десантная».
Кто-то попадал на границу Внутреннего и Внешнего (Второго) Периметров. А кто-то и на границу Внешнего и Теней. Это было вообще круто!
Кроме того, звездолеты ходили в рейды, а третьекашки1 были официально включены в состав десантных подразделений в звании рядовые.
То есть практика по праву называлась боевой.
Но и до этого мы без дела не сидели. После первого курса, например, дневали и ночевали в ремонтных мастерских на ближайших орбитах, где технике требовался капитальный ремонт. И это не было так: «Девочка, подай-ка вон тот ключ на восемь…»
Мы ее разбирали, ремонтировали, отчасти собирали и за это отвечали.
