Возможно, поэтому тролли не считали нужным тратить время на надзор, разумно полагая, что я не стану соваться в лес одна. И действительно, решиться на такое было бы безумием.
Я прислушалась. Судя по шуму, тролли вернулись со своих работ. Но что-то было не так, уж очень громко звучали их голоса. Я рискнула покинуть свою комнату и спустилась.
Внизу я застала радостное оживление. Они притащили пузатый бочонок и разливали вино.
– Выпьешь с нами, Мальта? – спросил Гельд.
Но я замотала головой и поинтересовалась:
– В честь чего веселье?
– О, поводов несколько, – осклабился хромой тролль. – Ваши оставили Линойтус.
«Линойтус» – слово, означавшее цитадель. Но оно же было и названием.
Ко мне подошел Йотун, он тоже был в приподнятом настроении и, когда тролли зашумели, сдвинув кружки, тихо сказал:
– Ты сказала правду. Наши воины и маги захватили цитадель на границе. Но как сильно запоздала новость.
Он сокрушенно покачал головой и отпил вино.
– И монстры, – в тон ему ответила я. – И ваши монстры захватили.
Он усмехнулся.
– Да.
Я прислушалась к своим ощущениям. На сердце была пустота.
– Людей изгнали, – сказал Йотун, и глаза его хитро блеснули.
В этих словах был какой-то скрытый смысл. Он что… хочет меня подбодрить? Я видела, что в цитадели прятались жители окрестных деревень. И раз было, кого изгонять, значит, чудовищ остановили, чтобы они не растерзали всех. Я с сомнением взглянула на колдуна, но он уже отошел.
Как и сказал Гельд, повод для праздника оказался не один. Эту ночь тролли называли «Ночью пробуждения духов». С наступлением темноты мы все собрались в зале короля, как упорно про себя я продолжала именовать самую обжитую комнату. На столе горели свечи. Я заметила, что их число соответствует числу троллей.
В качестве угощения была любимая троллями каша «бирре», только в честь праздника она была полита сверху оранжевой горячей подливой. Я ожидала привычный горьковато-соленый вкус, но за счет добавки оранжевого варева все приобрело дополнительно остро-кислый оттенок, что делало ужин почти несъедобным. Видно, нужно быть троллем, чтобы есть это с удовольствием.
– Вы, людишки, – сказал Гельд, – думаете, что все ужасы приходят на землю с холодом и гнездятся в туманах, но вы слепы и беспечны. На границе весны и лета, когда устанавливается тепло и все и думать забыли о тьме, они выходят из своих убежищ и поджидают путников. Горе тем, кто решит последовать за фигурой на перекрестке или решит преследовать оленя с тремя рогами…
Гельд взял со стола свечу и принялся рассказывать:
– Это произошло со мной пару лет назад.
Мои брови удивленно взлетели вверх. Неужели… те, кто выращивает жутких монстров, сеют семена плотоядных растений или еще чего похуже, чего-то боятся и рассказывают друг другу страшные истории?
Йотун откинулся на стул и с легкой полуулыбкой слушал.
– Я шел через туман, а потом оказался на перекрестке четырех дорог.
– О нет! Мы это уже слышали!
– Одно и то же каждый раз!
Гельд повысил голос, чтобы, перебить возгласы недовольства.
– Оказался я на перекрестке, и вдруг слышу…
– Тихий плач, – сказал вполголоса тролль напротив.
– А вот и нет! Слышу, как прокричал кровянник. Три раза.
Тролли одобрительно зашумели, подбадривая рассказчика.
– И потом раздался тихий плач, – припечатал Гельд.
Отовсюду раздались разочарованные вздохи.
– Невозможно.
Но если товарищи Гельда слышали историю, то я нет. Поэтому ожидала продолжения с нетерпением.
