Не оставалось сил даже разговаривать и шевелиться. В глазах темнело, сознание путалось. Тело била дрожь от холода. Куда бы Лина не смотрела, видела глаза мистера Фаренгейта.
- Нет, нет... – повторяла она одними губами, казалось, разум был больше над ними не властен. Каганер вздрагивала сама по себе - ответ шокированной нервной системы. Издавала странные тяжелые стоны - боль и страх. Текли слезы по бело-красным щекам. Дрожь.
Внезапно она ощутила, как металл, чуть слегка надавив, отпрянул в сторону. Видя, что жертва почти теряет сознание, Фаренгейт отложил проволоку. Сверху легло горячее тело, которое согревало. У его ученицы так и не было сил свести мышцы или сдвинуть ноги, поэтому мужчина гладил внутреннюю сторону бедер, не чувствуя при этом никакого сопротивления. Гладил… почему-то не бил и не царапал. Стиснув зубы, он навалился еще сильнее и беспрепятственно вошел.
На этот раз она не чувствовала боли. Учитель двигался размеренно, и даже медленно, только над ухом слышалось горячее дыхание. Скольжение внутри. Тепло.
Каганер постепенно проваливалась куда-то вниз, в серо-белый, вязкий туман, прочь от реальности. Все вокруг смешалось. Сон теперь казался чем-то, что было рядом с воспоминанием. Практически… вплотную.
Приходило понимание, что способа сбежать просто нет.
Вновь по щекам бесконтрольно текла вода. Что-то внутри кололо, тлело холодом, будто тело выпотрошили, и Лина теперь труп, который имеют раз за разом. Глаза стали похожи на бельма. В них больше не было смысла. Они не блестели, и, казалось, не отражали больше ничего. Их слизистая сделалась красной и через чур мокрой, а из приоткрытого рта тела струйка слюны, цепляя влажные, малиновые губы. Руки словно плети болтались, подвижные лишь случайными чужими прикосновениями и передвижениями. Пальцы и ногти становились синими, а на предплечьях выступали вены. Дрожали длинные, постоянно мокрые ресницы.
Медленное, но сбитое дыхание. Чем дольше девушка лежала, тем сильнее походила на труп. Пьяный труп случайно утонувшего человека.
Она не знала, сколько прошло часов или… дней. Вокруг все время видилась серая дымка, но пленница не понимала, какое сейчас время суток. Открывая глаза, она видела пелену. Иногда как будто не чувствовала своего тела, и вновь становилось очень холодно. Очень тихо.
Иногда Лина чувствовала сверху горячее тепло. Но больше не было боли. Иногда что-то еще, словно её перекладывали или опускали куда-то. В мягкую, ароматную воду…
* * *
Уайт неустанно ходил по своему кабинету и смотрел в окно, за которым сгущались тучи. Стальное небо тяжело нависало над его домом и всем районом. По телевизору, прикрепленному к стене кронштейном, передавали неутешительный прогноз погоды – штормовое предупреждение. Ближайшее несколько часов ветер не стихал. Гудел в трубах… спускался по кирпичному дымоходу, и даже выбивал золу из-под тяжелых поленьев камина.
«Последнее время дождь стал идти слишком часто» - мужчина вздохнул, устало свел брови и с раздражением посмотрел на часы. «Ее все еще нет. Она же понимает, что будет, если не придет? Решила сбежать?»
Скрипнули петли амарантовой двери. В проеме показалась секретарша, она взглянула на шефа, и на лице появилась лукавая ухмылка. Ричард скрипнул зубами:
- Та девушка… Лина. Новая уборщица. Она еще не пришла?
- Я вижу, что вы волнуетесь и ждете ее, мистер Уайт.
Почему-то директор ничего не возразил, только бросил в сторону холодный, раздраженный взгляд:
