Я перевела взгляд на стену – женщины там не было – и снова вернулась к рисунку. По моей спине пробежал холодок.
– Вы видите… ее… сейчас?
– Только в своем воспоминании.
– И часто она появляется?
– Каждый день. Я зову ее Библиотекарем, потому что она обожает переставлять мои книги. – Он усмехнулся. – Злобная аккуратистка. – Он провел последнюю линию, отдалил альбом на расстояние вытянутой руки – при этом движении на его запястьях что-то резко звякнуло, – а после повернул рисунок ко мне. – Что думаешь?
– Почему у нее кровь?
– Я и сам не раз задавал ей этот вопрос. Тогда она стала оставлять мне по утрам угрожающие отрывки из книг, чтобы я читал их за завтраком, – пояснил он, махнув рукой на стол рядом с нами. – Больше я не спрашиваю.
– Я заметила, что вы не изобразили картину на своем рисунке.
– Ну да. Потому что я не рисую чудовищ.
Я помолчала. Должно быть, это портрет его отца… так ведь?
– Тогда почему бы не снять портрет?
– Это мишень. – С этими словами он поставил подпись и дату на своей работе и, спрятав ее рядом с креслом, отложил карандаш и взял пирожное. Наши взгляды встретились – на его лице мелькнула нежность, почти облегчение. Словно вся грубость и злость, которые я видела в нем, зависели от одного человеческого общения.
Но тут его глаза опустились ниже и округлились.
– Господи. У тебя огромный шрам на лице.
Мои щеки вспыхнули. Наверное, я неправильно истолковала выражение его лица, потому что зрительный контакт нисколько не изменил его поведение. «Такой же грубый, как и вчера».
– Знаешь, ты производишь ужасное первое впечатление, – продолжил он, откусывая пирожное. – Разве ты не должна была прибыть вчера?
– Я и прибыла вчера.
Он молча уставился на меня, хлопая глазами, поэтому я добавила:
– Мы разговаривали перед сном.
– Хм. Не припомню такого.
– Вы были… – «Капризным. Как ребенок». – Уставшим, сэр.
– Зови меня Магнус. Не люблю формальность титулов. Она делает нас незнакомцами, а мне не нравятся незнакомые люди в доме.
Я помолчала.
– Вы наняли меня на работу, сэр. Не думаю, что…
– Мне нравятся твои карие глаза, – вдруг сказал он с восхищением в голосе. – Наклони голову к свету.
– Наклонить голову?..
– Я хочу посмотреть отблески.
Помедлив, я немного повернула лицо к огню в надежде, что он, взглянув на мои глаза, сменит тему.
– Оттенки умбры, – пробормотал он. – Да. Как заваренный чай…
– Вы по этой причине хотели меня видеть? – спросила я, приняв прежнюю позу и решительно глядя ему в глаза.
– Судя по твоему взгляду, ты раздражена.
Он говорил так, будто был… доволен этим.
«С вами точно все в порядке?» – так и вертелось у меня на языке, но мне нужна была эта работа, а оскорблять своего работодателя – не лучший способ ее сохранить.
– Ты не замерзла? – внезапно спросил он. – Вот, держи.
Он стянул с себя свитер – цвета ржавчины, казавшийся ярким по сравнению с тем, что носили остальные обитатели дома, – и надел мне через голову. Я замерла. Мгновение сидела молча, его свитер обволакивал мое тело, а потом нерешительно продела руки в рукава. Пряжа по-прежнему хранила тепло владельца, от нее пахло одеколоном и мускатным орехом. Ощущения казались необычайно сокровенными.
Магнус, похоже, не заметил моего замешательства.
– Пегги полагалось обеспечить тебя подходящей одеждой. – Почесав голову, он обнаружил в волосах красный карандаш. Вынул его и с нежной улыбкой, будто повстречал друга, положил рядом со вторым. – Ну ладно, я позабочусь об этом.
