– Лет пять. А вы Иэна?
– Примерно столько же.
– Мы познакомились в университете. В Бристоле.
– Иэн – мой коллега по работе. Но и друг тоже.
– Вроде… милый.
– Он милый, да. А с прошлого года еще милее. Она, похоже, сделала его очень счастливым.
– Считаете, они хорошая пара?
– Неплохая. А вы?
Соан отхлебнул еще раз – вроде как воздерживаясь от высказывания. Он смотрел, как в шатер входит Бенджамин, ведет под руку шаркающего Колина, оба двигаются к главному столу.
– Вы знаете, кто эти двое? – спросил он у Нахид. Она покачала головой. – Интересно, уж не дядя ли это Софи, о котором она все время говорит.
– Понятия не имею. Но пожилая дама, сидящая рядом, – миссис Коулмен, мать Иэна.
– С виду настоящая матрона.
– С этой силой нужно считаться, уж точно. А рядом с ними – свидетельница невесты. Джоанна, по-моему. Знаете ее?
– Едва-едва. Кажется, и Софи-то ее знает так себе. У нее близких подруг не очень-то много. Там вообще должен был быть я.
Нахид рассмеялась:
– Вы?
– Да, а что? Я ее лучший друг.
– Вряд ли вы могли бы быть подружкой невесты.
– Ну а как называется мужской вариант? Подружок или как там. Не понимаю я эти дурацкие традиции.
– Я тоже. Вот, выпейте еще. Что-то мне подсказывает, вечер будет долгим.
* * *
Двумя часами позже, когда еду употребили, а речи произнесли, Софи добралась поболтать. Выходя из туалета, она их заметила, подтащила стул, уселась между ними, обняла Соана и пьяненько поцеловала его в щеку.
– Привет, красавчик, – сказала она. – Тебе тут весело?
– Очень весело, спасибо, милая, – ответил он. – Еда чудесна, тосты тоже. Особенно тост свидетеля.
– Это Саймон. Старейший друг Иэна.
– Ну, мне понравилась его шутка про китайского официанта, который не умел произносить букву “р” и вместо нее говорил “л”. Мне всегда кажется, что немножко легкого расизма добавляет остроты ощущений после плотной трапезы.
– Ладно тебе… – осадила его Софи.
– Более того… – он взял Нахид за руку и сжал ее, – у меня теперь новая лучшая подруга. Я узнал все необходимое о правилах дорожного движения, что очень полезно, а она узнала все необходимое о том, как применен поток сознания в работах Дороти Ричардсон[31], что, вероятно, менее полезно, но зато не менее интересно.
– Привет, – сказала Софи, поворачиваясь к Нахид. Они не виделись несколько месяцев – с тех пор, как Нахид с мужем заезжала на ужин к ним домой, где-то перед Рождеством. – С ума сойти, я с тобой еще не успела поговорить. В смысле, ты здесь единственный человек, который… без которого ничего этого не произошло бы. – С грамматикой нынче вечером у нее не клеилось, осознала она, – то ли из-за выпивки, то ли от избытка чувств, то ли из-за всего вместе.
Нахид улыбнулась.
– Да ладно, не преувеличивай. Уж, во всяком случае, твои родители могли бы тут поспорить.
– Верно.
– И кроме того, думаю, Барону Умнику тут причитается кое-какое признание. – Глаза ее сверкнули весельем, и она пояснила: – Не слыхала о таком? А следовало бы, потому что он изменил ход твоей жизни. Он детский массовик-затейник – в этой части света профессия очень спрошенная, особенно на детских праздниках. Но он всегда ведет представление гораздо дольше оговоренного. И я обычно не хожу в “Старбакс” после работы, но моя дочь отправилась в тот вечер на праздник в городе, а я должна была ее забрать, но тут мне позвонила мама именинницы и сказала, что праздник все никак не закончится. Вот и понадобилось убить время. А если б не понадобилось, тогда… ну, история сложилась бы иначе. В общем – за Барона Умника.
