Я брожу по застреманым драгстерам
И сжимаю в пальцАх терку мытую.
А на ней мои руки дрожжащие
Написали «SolutionJeff».
Там встречают меня без внимания,
И дибят как наркота последнего.
Как говно берут терку истрепану,
И швыряют мне взад, озверев!
Но нахально блуждая по каличным,
Непременно увижу, как девушка,
Практиканточка, мне незнакомая,
Вдруг напишет: 16 на 2.
Пробивая фанеру асковую,
И забрав две столь нужные баночки,
Я в мечтах устремляюсь к товарищам,
И кружится моя голова.
– Эй, Шантор Червиц!
Пока Шантор Червиц испытывал муки творчества, Семарь-Здрахарь вылез из ванной и теперь стоял в дверях комнаты, где творил Шантор Червиц.
– Чего?
– Я в комнатке потусю. – Сообщает Семарь-Здрахарь и испаряется из проема.
А Шантору Червицу-то что? Пусть тусует. Главное, чтоб с мысли не сбивал…
…И на хазе, ништячной, но паленой,
Я бодяжу улетное ширево.
И метелку в машину бодяжную
Забиваю, тромбую и ша!
Осторожно, чтоб капли не падали,
Заливаю в нее мульку мутную.
А с канюли баяна уж падает
Джеф зеленый. И стынет душа…
– Блядь, это что за хуйня? Бя-я-я-я! Шантор Червиц, что это за хуйня??? – Вопит из комнаты Семарь-Здрахарь. Но Шантору Червицу не до него. Стих идет!
…И беру я иголку контрольную,
Набираю в машину солюцио,
Надуваю веняк весь истыканый,
И ширяю себе свой дозняк.
Как по кайфу приход мне приходится!
Я торчу – и мне сладко и весело!
Друг мой, знаю, ты тоже попробуешь!
Забодяжь, заширни, и ништяк!
– Написал Шантор Червиц, последний восклицательный знак поставил, но перечитать не успел. Только начал свою калиграфию разбирать, как…
– Сука, ты, Шантор Червиц, бля! Конченая ты сука! Падаль! Мразь поганая! – Визжит Семарь-Здрахарь. И слышит Шантор Червиц, что где-то поблизости стекло бьется. Звук такой характерный. И какой-то очень слишком близкий. Чуть ли не в соседней комнате. Где Семарь-Здрахарь тусует.
Интересно стало Шантору Червицу. Отложил он блокнот и в стенку постучал:
– Семарь-Здрахарь! Что у тебя там?
– Ша-а-анто-о-ор Че-е-ерви-и-иц! – Ответствует Семарь-Здрахарь. – Блядь, ты, сука, ты когда успел эти камеры и жучки установить?
А голос у Семаря-Здрахаря, хотя и визглявый, но громкий. Посмотрел Шантор Червиц на часы – четвертый час. А, судя по безлюдию за окном, ночи.
Про камеру Шантор Червиц понял. Да, видеокамера в комнате где Семарь-Здрахарь. Но она в чехле. Неустановленная. На полке лежит. А какие жучки?
– Какие жучки? – Спрашивает Шантор Червиц через стенку и бежит к двери. Но там заперто.
– Шантор Червиц! Я тебя ненавижу! Гнида! Сучара ментовская! – Вопит Семарь-Здрахарь. А Шантор Червиц стоит и слушает и эти вопли и очередной звон стекла, и дикие удары по стенам, и треск падающей мебели. Секунд пятнадцать он это слушал. Потом надоело. Квартира-то его. Не притон, там, какой-то, цивильная, незасвеченая хата, хотя и на первом этаже. И негоже ее обстановку ломать всяким там Семарям-Здрахарям.
Разбежался Шантор Червиц по коридорчику, дверь попытался выбить. А дверь настоящая, не ДСП сраное, а досковая. Не поддалась она с первого раза. А Семарь-Здрахарь изнутри услвшал удар и, даром, что в отглючке, сообразил. Пока Шантор Червиц второй раз разбегался, Семарь-Здрахарь дверь диваном припер. Все! Не откроешь теперь!
– Хуй тебе, Шантор Червиц! Не возьмешь меня! Хватит! – Орет Семарь-Здрахарь и продолжает мебель крушить. Стекла только похрустывают. Видно уже все перебиты.
Шантор Червиц понимает, что это пришел пиздец. Время не то раннее, не то позднее, а соседи, которым с утра на джоб топать, и так создания нервные, синькой испорченные. Как пить дать ментуру вызовут.
