Средиземка - страница 15

После этих слов он взял ведро и, держа за конец веревки рукой, кинул его в открытый иллюминатор, потом вытащил, наполненное морской водой. Другой матрос моментально достал откуда-то плафон и протянул к годку. Тот наполнил его до краев и передал Лехе. Алексей с ужасом посмотрел на сосуд с морской водой. Он тянул примерно литра на два. Столько воды Леха ни разу не пил, тем более соленой. Но отказаться сейчас не смог. Не рискнул.

Поэтому послушно взял емкость в руки и поднес к губам.

– Мамочка, родная, помоги мне, – прошептал Леха…

Первые несколько глотков прошли хорошо. Но затем стало нестерпимо тошнить. У него было одно желание – выбросить этот противный плафон вместе с водой к чертовой матери. Но страх, что придется еще раз пить эту гадость, удержал его от этого «смертельного» шага. И он все-таки выпил его до дна, не разлив ни капли. И даже услышал восторженные поздравления годков.

Затем настала очередь Ивана. Он взял плафон и стал пить. Ему оставалась пара глотков, когда из плафона на палубу упало несколько капель. И, естественно, годки этого не могли не заметить. Тут же был налит второй плафон, и годок с радостью преподнес его Пэдуре. Ивану пришлось снова пить. Он сделал это с большим трудом, и во второй раз на палубу не пролилось ни одной капли.

Годок, который привел их, подошел к ним, похлопал обоих по плечу и сказал:

– С этого дня вы стали настоящими мореманами, то есть моряками. Поздравляю!

И пожал им руку. Затем то же самое проделали остальные моряки. После поздравления годки направились к выходу.

4

Леха с Иваном остались одни. Животы у них вздулись, а от вкуса морской воды тошнило. Единственное, что заставляло их удержаться от рвоты, это гордость за себя – они стали настоящими моряками.

Правда, вскоре Иван об этом забыл, все-таки два плафона морской воды не смогли спокойно находиться в его натренированном вином желудке. Через пару минут после ухода годков он подбежал к иллюминатору и его вытошнило. Но гордость осталась.

Придя немного в себя, ребята вспомнили, что впереди их ждет встреча с иностранным берегом. Они поднялись на шкафут. Там уже шло приготовление к проходу проливов. Все корабельные матросы были одеты в спасательные жилеты. Боцман как всегда, орал на них. Была обычная рабочая атмосфера на корабле.

И тут к Ивану с Лехой подошел Подплето.

– Что вы тут делаете? Я же говорил не шляться во время прохода проливов! А ну марш на надстройку, и чтоб оттуда никуда, пока в Средиземку не войдем! Ясно?

– Так точно, ясно, товарищ мичман! – ответил за всех Иван.

– А ты молодец, понимаешь службу, – улыбаясь, похвалил его Подплето.

Когда матросы поднялись на надстройку, там было уже много народу. В основном это были молодые матросы, которые, как и Леха с Иваном, направлялись на свои корабли, к месту службы. Ну и для поддержания дисциплины находилось несколько офицеров и мичманов.

Иван и Леха встали вдоль леера (поручень). Первое, что они увидели – это большой скалистый берег, который по мере приближения к нему корабля становился все больше и красивей. Потом появились первые турецкие дома, расположенные на склоне скал. Удивлению Алексея не было предела. Вот тут, рядом с ним, настоящая заграница, о которой он совсем недавно еще слышал по радио и которую видел по телевизору. А теперь это все в каком-то километре от него. Такое не приснится даже во сне. Корабль медленно входил в пролив, а Лехе казалось, что он парит над водой, как птица. Потому что туда, где сейчас он находился, могли долететь только птицы. Напрасно Алексей щипал себя, чтобы проснуться – это был не сон, это была реальность. Удивительно счастливая реальность, которая выпадает не всем. Чем заслужил Алексей эту награду от жизни, он не мог никак понять. Глядя на Босфор, на турков, проплывающих мимо них на маленьких лодках, Леша полностью забыл, где находится, и зачем он здесь. Ради таких счастливых минут он готов был вынести любые унижения, страдания и физическую боль. Его больше не мутило от морской воды – он был счастлив. И если бы не было рядом офицеров, Алексей обязательно бы закричал на весь Босфор: «Люди, я счастлив!»