– Так, ты помнишь, что ты это всё прокурору рассказываешь?
– Витя, не перебивай, слушай и расслабься – прокурор тут безработный.
Короче, за следующим нашим чаепитием я Крестова попросила встретиться с моим генералом по частному вопросу. Встретились. Ага. Генерал приехал домой в тот вечер ещё бледнее обычного. Сел на диван. Я подошла, гляжу на него вопросительно. А он вдруг с такой злобой посмотрел на меня и заорал: «Твой Крестов сам не живёт и другим не даёт!» А ночью скорую пришлось вызвать – и второй инфаркт. До третьего и последнего оставалось всего-то пять лет.
Вот, Витя, злой он потому, что дружбу с человеком никогда выше своих принципов не поставит. Крестов ведь тогда не просто не согласился на включение его жены в состав учредителей предприятия. Он вообще весь тот генеральский проект поломал. Так что дружить осторожно с ним означает, что не надо надеяться, что дружба с ним при необходимости может как-то тебе помочь, если для этой помощи надо хоть одну запятую в законе вставить, переставить или удалить.
Есть у меня еще один пример, но сейчас на него у тебя уже времени нет. В следующий раз обязательно расскажу – это важно очень для меня. Я боюсь теперь, что Крестов за него мне мстить начнёт.
– Ладно, не загадывай плохого, может и не случится. Согласовывать наши надзорные стратегии уже тоже некогда – идти мне надо. Но тебе сейчас кратко для понимания моих намерений на сей счёт вот что скажу: ближайшие минимум полгода надзором за городской администрацией заниматься практически вообще не будем. Пусть нагрешат уже при Крестове, потом проверять опять начнём и ведомость уже его грехов составлять будем. А то я Дьяконова по просьбе Ростова почти весь последний год прессовал, можно сказать. И что? Считай, что поучаствовал в избирательной кампании за Крестова, дорожку ему к креслу стелил. Понятно?
– Логично рассуждаешь.
– Давай к этой теме вернёмся при следующей встрече. Я на него сегодня повнимательнее посмотрю. Он начнёт что-то делать. Ты пособираешь информацию, поанализируешь. Договорились?
– Договорились. Иди уже, а я сок свой допью. Успокоюсь немножко.
– Пошёл. Не психуй. Пока.
Нонна Савельевна пила сок с большими паузами между глотками и смотрела в окно на уходящего по тротуару Давыдкина. «Стройный, не растолстел в прокурорстве. Со спины пружинистый мужик под сорок. Господи, какая же я дура была! А может, и не дура вовсе. Протаскалась бы с ним по разной сибирской глухомани. И генеральшей бы не побывала. Ой, ну как же он на меня смотрит до сих пор! Нано называет. Всё-таки правильно я сделала, что его перевод в Среднеградск организовала».
Крестов вернулся в кабинет с прогулки за 10 минут до окончания обеденного перерыва – Оксаны ещё не было, пришлось открывать двери своим комплектом ключей. Он прошёл в комнату отдыха, разделся, открыл сейф и вытащил секретную папку с описанием больших возможных неприятностей в городе. В кабинете на столе для совещаний он развернул и просмотрел план-схемы всех семи таких неприятностей. По сути, за 20 лет в этой папке ничего не изменилось. Нет, конечно, сама папка была другая, импортная; графическое исполнение план-схем на финской бумаге было очень красочным, текст сопроводительный был напечатан-распечатан на компьютере, а не на печатной машинке. Но суть неприятностей осталась прежней: крупная авария с разливом ядовитого груза и пожаром на железной дороге, проходящей сквозь Среднеградск; крупная авария с разливом ядовитого груза и пожаром на федеральном шоссе, проходящем по окраине Среднеградска; серьёзные утечки ядовитых веществ на трёх госпредприятиях; сильные взрывы с последующим распространением разрушений и пожара на жилые микрорайоны ещё на двух госпредприятиях. Набор остался прежним.
