– Гибели?…
– Не перебивай. Придется тебе спорить с некой не очень приятной особой. Она … в общем, мы с нею … муж и жена.
– Ты женат?
– Это несерьезно, и это не имеет значения. Это был деловой брак. Вот, в общем, и все. Согласна?
– Зачем ты принял участие в состязаниях? Ты привлек к себе внимание.
– Мне показалось, что среди зрителей была Ингегерд. Но я ошибся.
– Ты безумен, Рагнвальд.
– Это верно. Согласна ли ты, Любава?
– Я подумаю.
– Некогда думать. Послезавтра, ближе к вечеру, я к тебе приду. Жди.
– Ты впутываешь меня в темное дело.
– Не темнее, чем некоторые прошлые наши с тобою дела.
– Не хочу.
– Я все равно приду.
Рагнвальд поднялся – длинный, бледный, зловещий. Поправив сверд и сленгкаппу, он наклонился, поцеловал Любаву в щеку, резко выпрямился и быстро зашагал к двери. Любава смотрела ему вслед, борясь с нехорошими предчувствиями.
Глава седьмая. События на улице Толстых Прях
Следующим вечером Детин явился к Любаве поздно и в плохом настроении. Служанка подала ему вино и пегалины и ушла спать. Любава села, как он любил, напротив, подперла подбородок ладонью, и посмотрела ясными глазами. Детин пригубил вино, отодвинул кубок, к пегалинам не притронулся.
– Я не против визитов, – сказал он. – Как я уж тебе говорил, ты можешь принимать у себя, кого хочешь и когда хочешь, кроме вечеров, принадлежащих мне. И все же.
Что именно ему известно, подумала она. Стоит ли отпираться и отрицать? Или, может, следует частично что-нибудь признать, а там видно будет?
– Он бывший твой любовник, не так ли?
Оказалось, известно ему многое.
– Да.
– Он приехал в Новгород специально, чтобы увидеться с тобой?
– Нет.
– Не лги.
– Я не лгу. Он попросил меня о помощи.
– Какой именно?
– Не имею права говорить. Это не моя тайна.
– Какие еще тайны! Он вернется?
– Возможно.
– Нет.
– Что – нет?
– Я поставлю охрану. Его схватят и все ему объяснят.
– Ты этого не сделаешь, – сказала Любава, выпрямляясь. – Как ты смеешь! Тебе захотелось меня унизить?
– Ты унизила меня.
– Чем же?
– Ты приняла здесь своего бывшего любовника.
– Вон лежит дощечка, – сказала она.
– И что же?
– Напиши список. Перечисли всех людей, приход которых сюда тебя унизит. Повесим на двери.
Она встала и быстро пошла к лестнице. Детин последовал за ней.
– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – крикнул он. – Ты забыла, кто я, и кто ты!
Она круто обернулась.
– Ах вот оно что! – сказала она, глядя на него с лестницы, сверху вниз. – Что ж. Я содержанка. Ты хозяин. Почему бы тебе меня не выпороть в присутствии служанки? А то – выставь меня на улицу!
– Я не это имел в виду.
– Холопский сын!
– Что?!
– Дрянь!
Детин побелел от ярости.
– Ах так! – сказал он. – Хорошо! Ты сама напросилась! Сейчас я тебя выпорю. Иди в спальню!
– Подлец!
Он кинулся к ней, и она побежала – вверх по лестнице, в спальню, к окну. Он схватил ее за руку, развернул к себе, и с размаху хлопнул ей ладонью по щеке. Она вскрикнула, и он швырнул ее на кровать.
– Вот как ты мне платишь! – крикнул он.
– Мразь холопская! – крикнула она. – Соглядатаев наставил кругом, да?!
Она попыталась подняться, но он снова швырнул ее на кровать, а был он мужчина очень сильный. Щеку и запястье саднила жгучая боль.
– Да, наставил! И не зря, как теперь вижу!
– Холоп!
– Дрянь! Уличная продажная девка!
Он схватил ее за плечи и тряхнул. Она зажмурилась, ожидая пощечины. Но пощечины не было. Он продолжал ее держать. Приоткрыв глаза, она увидела, что он смотрит на нее – яростно и в тоже время безнадежно. Он отпустил ее и сел на пол рядом с кроватью. Любава вскочила, кинулась было вон из спальни, и тут только сообразила, что он плачет. Удивленная застыла она на пороге. Потерла щеку.
