Через пару часов я, вымытая, сытая и перебинтованная, уплывала в сон на мягкой кровати и блаженно улыбалась. Я осталась в усадьбе и теперь точно сумею убедить Брого в своей квалификации. И обязательно получу эту работу!
Ну, как только смогу ходить и шевелить рукой, а он слегка примирится с бесславным падением на глазах у слуг…
3. Глава 3
Часть 1
Наутро я проснулась бодрой, если не считать боли в руке и ноге. Оделась и отправилась осматривать поле будущей деятельности. Хромала, как контуженая сороконожка, но была полна стремления показать серьёзность своих намерений относительно работы.
Поместье выглядело мрачно. Солнце пряталось за нависшими тучами, ветер лениво трепал кроны деревьев, а красно-рыжая махина особняка давила своей стариной и строгостью. В парке не было ничего, кроме исполинских деревьев, замшелой земли и зарослей дикого колючего плюща. Ни единого тебе цветочка, сорняки, и те чахлые! Да тут не то что феи, тут простого садовника-то сто лет не бывало! Зачем ему вдруг фея понадобилась, да ещё из столицы?
Я приуныла. За что хвататься первым делом? Разве что, за голову!
― Что, прикидываете, как бы ещё напакостить? – раздался за плечом едкий голос.
Я медленно повернулась, стараясь сохранить спокойствие, достоинство, а главное, равновесие.
― И вам доброе утро! – мои губы сложились в милейшую улыбку, такую сладкую, что любая пчела бы прилипла! – Тяжёлая у вас, наверное, была жизнь, раз вы только плохого от всех ожидаете. А я вот размышляю, как отблагодарить вас за гостеприимство.
― Боюсь себе представить, что будет, когда вы придумаете способ.
Брого развернулся и похромал к дому, а я поковыляла следом, стараясь не отстать. Наверняка со стороны мы смотрелись очень гармонично, синхронно переваливаясь с больных ног на здоровые.
― Господин Брого, у вас ужасно запущенный парк. Я могу привести тут всё в порядок, конечно, это потребует времени и кое-каких затрат… Впрочем, если вам больше по душе дикие, лесные пейзажи, мы можем сохранить эту идею и лишь аккуратно подправить и дополнить нынешний вид…
― Мне по душе молчаливые феи, сидящие в своей комнате и завтра уезжающие из поместья навсегда! – перебил он, окончательно уничтожив моё хорошее настроение.
― Жаль, что в вашем окружении таких нет! – заявила я, раньше, чем успела прикусить язык. – И уехать не получится, как видите, я еле хожу, а быть нахлебницей не привыкла.
― И поэтому будете насаждать добро и благодарность, я вас понял, – снова перебил он и свернул на узенькую боковую дорожку, по которой невозможно было идти рядом. Я похромала позади него, разговаривая с широкоплечей, длинной спиной.
― Но должна же я вас как-то отблагодарить! Я садовник, только это и умею.
― Ваше исчезновение из моей жизни будет самой щедрой и желанной благодарностью, – рыкнул он, слегка повернув голову. – И хватит меня преследовать!
― Мне бы не пришлось преследовать, если бы вы не убегали! – я попыталась забежать вбок, чтобы обогнать его, но споткнулась и рухнула на землю, огласив парк диким воплем. Многострадальная лодыжка снова подвернулась. – Вот видите! – взвыла я, растирая выступившие слёзы. – Вы меня так скоро совсем покалечите!
― Не льстите себе! Вы доконаете меня гораздо раньше! – он схватил мою здоровую руку, рванул вверх, вынуждая встать, перекинул через плечо, бурча какие-то то ли ругательства, то ли заклинания, и понёс к дому.
