— А-а-р-х! Ма-а! — ребенок с довольным видом показывает машинку Ташковской. Та наконец-то позволяет себе улыбнуться.
— Красивая. Что нужно сказать за подарок? Спа-си-бо!
Дети что-то продолжают обсуждать на своем малышачьем языке, пробуя на зуб фанеру. А я наблюдаю, как Настя аккуратно складывает вещи на полку.
— Отнести на кухню? — киваю на пакеты с продуктами.
— Да… Максим Михайлович?
— Насть, а ты можешь меня звать просто Максом? Мне так привычнее. Правда…
Сомневается.
— У нас не настолько большая разница в возрасте. И я вроде бы уже не твой начальник.
— Хорошо.
— Так что ты хотела спросить?
— Как его хранить? В воду не поставишь… А морозилки у нас нет… — смущается и берет в руки чудо-букет.
— Как раз наоборот. Ставь в воду. Только подсоли. Ну и, чтобы закипела предварительно. Это на самом деле съедобный букет.
— Тогда надо попробовать, — хихикает и, огибая меня, идет в сторону кухни. Мальчишки шлепают за ней. Она помогает им забраться на небольшой диванчик и включает по телевизору мультики. А сама ставит на плиту большую кастрюлю.
— Насть…
— Что?
— Ты только с букета пленочку сними и бантик. А то потом придется из зубов фольгу выковыривать.
Девушка, уже не сдерживаясь, начинает смеяться. Кажется, мой план удался.
Сидя на этой маленькой кухне, забываю о том, что узор на обоях состоит не только из цветочков, но и из пятен старины глубокой, а скатерка на столе местами дырявая и замусоленная. Несмотря на эти мелочи, квартира наполняется аппетитным запахом дорогих полуфабрикатов, купленных в известном ресторане и слепленных самим шеф-поваром специально для меня. Я посматриваю на красивую девушку, помешивающую наш будущий ужин. Параллельно и с удовольствием играю с близнецами. Наполняюсь странной гармонией как будто бы все так и должно быть. Пришел, уставший, с работы домой… К своим детям и жене. Ведь к этому стремятся нормальные мужики, заводя семью?
Что там надо делать? Родить пацанов, посадить дерево… построить дом. Эх… Все хорошо, но дом-то у Насти сгорел… Решаю ненавязчиво узнать у нее подробности.
— Хотел спросить, как себя чувствует та женщина… Клава, вроде бы.
— В больнице пока. Но ей уже лучше, спасибо, — осторожно отвечает Анастасия.
— Она, наверное, очень испугалась, что детей оставила на улице?
— Не знаю. У нее на нервной почве память отшибло.
— Ого… Полностью?
— Ну нет… как меня зовут, помнит. И себя помнит. А вот что в тот день произошло сказать не может.
— Кошмар. Какие прогнозы?
— Говорят, память вернется, когда она приедет на место происшествия и увидит, что от дома осталось. Я ей пока не говорю, что все сгорело, а то она еще сильнее станет переживать… Возраст немолодой, как бы чего не случилось.
— Так это был ее дом?
— Да. Это моя тетка… Мы у нее жили…Временно.
— Понял. А мать с отцом? Есть?
— Нет…
— А в Подмосковье кто? Ты ведь туда уезжала, когда с работы уволилась.
— Отец там жил. Но он умер.
— Сожалею, прости. Я подумал, ты, если хочешь, можешь на работу вернуться. Только не знаю, как будешь совмещать… близнецы еще маленькие.
— Я рассчитываю на детский сад. Но нас пока не берут… только что на очередь встала. Все непросто.
При мысли что Миша с Пашей пойдут в садик, сердце сжимается. Представляю грозную тетку-воспитателя с ремнем и плачущих детей, не желающих есть манную кашу с комочками. Нет. Я против. Но вслух этого пока не скажу.
— Может, нанять няню?
— Мне не по карману такое удовольствие. Хорошо, что тетя Клава присматривала за мальчишками временами. А теперь я, честно говоря, вообще не знаю, что делать… — разводит руками.
