Ссан-ПИВОБУРГ - страница 22

– Как Степановна твоя при изготовлении нам закваски для пузырчатой.

– Пр-рревыше всего! – крякнул довольный Куян, – это ты, миляга, в зрак, совершенно точно определил, есть в тебе наблюдательность, отрок, – и примолк, примлел, вспоминая детально, как работает в этих случаях его Степановна, Шурочка ненаглядная. В такие святые минуты он, Куян, как правило, затаивался где-нибудь в сторонке, в уголке, словно охотник, и любовался, не дыша и не смаргивая набегающую слезу, из опаски спугнуть ее неповторимое естество.

Феномен Драчело Менструяни.

Дома, во время обеда, позвонил Бармен.

– Иван, к тебе сейчас подъедет парень лет тридцати, уникум, онанист… он меня поставил в тупик, безостановочно цитирует свою огромную поэму, роман-эпопею в стихах, о том, что все-все на земном шаре дрочат…

– Роман-опупея, чтоб жить отупея?

– Точно, но это не подойдет даже для нашего избранного из бранного, уж совсем круто.

– Давайте тогда сделаем приложение «Сортирное чтиво» на туалетной бумаге?

– Слу-уушай, а ведь это идея! Но ты с ним разберись, Ванюш, посули что-нибудь реальное, отфутболь покорректнее, он явно падал с печки в младенчестве. В общем, встречай, ты любишь с такими возиться, выжмешь из него для себя что-нибудь полезное, типаж в один из своих романов. Чернявый такой парнишка, симпатичный, вылитый Марчелло Мастрояни.

– Драчело Меструяни?

– Во, ты уже входишь в кураж. А насчет «Сортирного чтива» ты здорово выдал, экспромтом или назревшее?

– Да, скорее, назревшее, просто лыко в строку получилось. Но эта подборка требует кропотливого поиска, у меня есть зачатки из лозунгов КПСС, прочих воззваний и обещаний, как архивного, так и современного исполнения, цитаты политиков, стишата, фрагменты прозы. Собственно говоря, сортирное чтиво существовало еще лет двадцать назад, когда не выпускали туалетную бумагу. Сядешь, бывало в юности, с первой страницей любой газеты, а там генсек в четверть листа с очередной наградой, помнешь эту харю, помнешь и потом, этак сладострастно, в задницу ее, в очко… И таких синхронных движений по империи, наверняка, были миллионы… Во, подъехал, по-моему, твой Драчело, ну, пока, Михаил Карлович…

– Александр Шиломемский, – представился Драчело Меструяни, ударение он сделал на «е». Что же можно есть шилом, подумал Ванек, разве горох или киселя, по пословице, хлебать.

– Я написал большую поэму, – сказал Шиломемский, – этакий гротеск и хотел бы напечатать ее на страницах вашего Альманаха.

– У вас есть распечатка или дискета?

– Все есть, в том числе размещение в интернете, в библиотеке Мошкова, в самиздате.

– Там много талантливых публикаций, – согласился Ванек, – с интернета начинали многие современные классики, тот же Пелевин, вы на верном пути.

– Мне, как любому нормальному автору, хочется печатной публикации.

– Если у вас есть деньги, это сделать совсем просто.

– У меня нет таких денег.

– Хорошо. Тогда мне надо познакомиться с вашей поэмой, как вы ее назвали?

– Вселенская суходрочка.

– Недурно. Прочтите немного.

– Дрочить всегда, дрочить везде, до дней последних донца, дрочить и никаких гвоздей, вот лозунг мой и кОнца!.. – Шиломемский взметнул кулак к виску и стал лаять, как когда-то лаял свои ступеньки даровитый поэт-трибун. В сущности, если бы дело ограничилось небольшим стихотворением, это можно было бы счесть за авторскую находку, забавную и саркастическую, занимаются, мол, суходрочкой чинодралы, а плода, успеха для отечества как не было, так и нет. Но минута шла за минутой, а распаленный автор вел перечисление кто, где, когда и как дрочит, курсор его поиска тыкался, то в президентов России и США, то в моряков-подводников, то в дворника, то в министра, то в нищего, то в олигарха…