США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830 - страница 53



. На этом острове не было рабства (оно было запрещено основателями «республики»), но полным ходом шла нелегальная работорговля.

Несмотря на то, что события на острове затрудняли испаноамериканские переговоры о судьбе Флориды, новости о «республике Амелии» были сперва восприняты весьма благожелательно. Ее поддержали не только люди, прямо заинтересованные в успехе дела, или отдельные бескорыстные энтузиасты, готовые встать на защиту любой авантюры. Даже с рабовладельческого Юга, казалось бы, более всего заинтересованного в приобретении Флориды для США и распространении рабства, шли обнадеживающие вести о «лестной будущности» Амелии[465]. Только в августе чарльстонские газеты сообщили о «разочаровании» и «противоречивом характере» предприятия. Лишь осенью окончательно утвердилось мнение о провале замысла[466]. В «убогую схему» Амелийской республики продолжали верить только Торнтон (избравший псевдоним «Колумбиец») и Дуэйн[467].

С самого начала скептически смотрел на события во Флориде бостонский “Columbian Centinel” Узнав о планах атаки на Сан-Агустин, газета осудила такой «наступательный патриотизм» авантюриста Мак-Грегора, который к революционерам-креолам не имел никакого отношения[468].

Настоящую тревогу вызвал переход власти от Мак-Грегора к Ори с его гаитянцами. Не только южные, но и северные газеты опасались, что Амелия станет приютом беглых рабов из Джорджии[469]. Действительно, известно, что на севере Флориды укрывалось в те годы до 800 беглецов[470]. В Вашингтоне события на Амелии, естественно, вызвали нешуточное беспокойство. Его только усиливало существование второго подобного пиратского «государства», устроенного Жаном Лаффитом (1770-е – 1823?) на острове Гальвестон около техасского побережья. В итоге на заседании кабинета по инициативе президента Монро «республику» решили подавить[471]. Против нападения на Амелию выступал спикер Генри Клей, которому совсем скоро предстоит стать главным оппонентом латиноамериканского курса администрации[472].

23 декабря 1817 г. посланная Монро эскадра коммодора Дэвида Портера, не встретив сопротивления и не пролив ни капли крови, расправилась с пиратским гнездом[473]. Известно, что определенную разведывательную помощь правительству оказал Джон Скиннер[474]. Против действий властей выступил только Дуэйн[475].

Затем перед администрацией встал вопрос, отдавать ли Амелию Испании или оставить остров под контролем эскадры Портера. Надеясь на скорое приобретение всей Флориды, Монро поначалу настаивал на возвращении острова метрополии, но затем склонился к точке зрения государственного секретаря, считавшего продолжение оккупации козырем в переговорах с Испанией. Если государство не может управлять территорией, которая становится источником беспокойства для соседей, то «на время его юрисдикция неизбежно прекращается», – сказал президент в особом послании Конгрессу от 13 января 1818 г.[476]

После разгрома Амелии Висенте Пасос провозгласил себя представителем всей независимой Южной Америки и поехал в Вашингтон, чтобы в феврале 1818 г. представить президенту меморандум с претензиями Соединенным Штатам. Он называл Ори «капитаном флота Независимых государств Мексики и Новой Гранады, гражданским и военным губернатором Острова Амелии, главнокомандующим войсками, чья цель заключается в изгнании испанских властей из обеих Флорид» и требовал вывода войск США (как нейтральной державы) и возмещения убытков.