Стаи. Книга 3. Столкновение миров - страница 41



О том, какие показатели у мамы, собирающей в кулак остатки сил и воли, электронная проказница тактично умолчала…

Когда открылась дверь, и перед собравшимися появился ни кто иной, как Виктор Иванович, глава эскулапов ИБиСа, все бросились к нему, чуть не вдавив беднягу в стену, даже Элан, неосторожно открывший дорогу к сознанию своей возлюбленной, перестал биться в хватке своей закадычной подруги. Множество пар глаз и единственный вопрос в затаённом дыхании.

– Всё прекрасно, – сдёрнув маску с лица, заверил глава медслужбы, – дети здоровы, мама в порядке, никаких кесаревых сечений.

Единый выдох облегчения, жаркие объятия, Элан бессовестно повис на лидере водников, так как ноги отказались повиноваться – нервная встряска оказалась серьёзной, но отдышаться не дали.

Он словно марионетка в тумане, повинуясь чужому голосу, спотыкаясь на каждом шагу, заковылял в палату. Душа испуганно сжалась в комочек, сознание трусливо уплывало, так что небольшая заминка у входа прошла мимо разума – никого больше к новоиспечённой маме пока не пустили, хотя все и были разодеты с ног до головы в белые больничные одеяния, а Доронин-старший так вообще едва сдержал негодование. Только Лесавесима и Амма никуда не рвались: первой просто не развернуться в помещении, да и летунья всё прекрасно и так видела и чувствовала, «подключившись» к сознанию папани, а вторая всё контролировала и без физического присутствия. Но, первым увидеть детей позволили именно отцу.

В палате уже тишина, только мерно, едва слышно гудит аппаратура, да в чуткий лисий нос ударяет смесь запахов: лекарства, пот, кровь, боль, всё пахнет совершенно по-особенному, и скрыть это от кицунэ просто невозможно.

На смятых, но уже чистых простынях, без сил откинулась измождённая Афалия. Лицо белее ткани, подбородок заострился сильнее обычного, глаза закрыты, дыхание размеренное, уже без надрыва, и не такое тяжёлое. Руки нежно обняли два…

Лис замер в оцепенении, глядя на свёртки ткани, в которых, закрыв глазёнки от яркого света, мерно посапывали двое «лисят», удивительно похожих друг на друга. То, что дети – кицунэ, а не люди, ему снова подсказал запах, да и острый глаз не подвёл. Он осторожно, словно боясь спугнуть мираж, протянул руку и почти коснулся маленьких острых ушек, когда ладонь супруги остановила движение.

Огромные зелёные глаза, в которых уже утихал океан борьбы и боли, поймали его взгляд.

Не надо… только уснули…

Хорошо…

Их пальцы сплелись, и Элан даже не заметил, как оказался на стульчике у изголовья своей пламневласой судьбы, как осторожно пальцы огладили уставшее лицо…


* * *


Джеймса всё время тянуло в операторский зал. Как безвольная песчинка металла, повинуясь чудовищной силе притяжения магнита, он раз за разом не находил в себе никаких душевных сил противиться этому желанию.

Каждый раз шаг за порог вызывал приступ едва сдерживаемого страха: так, наверное, должен пугаться маленький мальчик, ступая в тишине застывшей вечности морга, наполненного жуткой стужей ушедшей навсегда жизни.

Жизнь действительно ушла отсюда навсегда. Вдоль стены, рядком белых куколок, лежали пять кицунэ, завёрнутые в ткани, и хотя плотный материал скрывал тела, Сомервилл словно рентгеном просвечивал их насквозь.

Первый, самый маленький свёрток, Настя. Почему эту крохотную девушку все коллеги называли медведем, он поначалу даже и не знал, только потом пришло озарение, что всему виной его плохое знание русского языка, и это не кличка, а фамилия. Миниатюрная, но ладная, она сразу привлекла его внимание красивой фигуркой, а постоянное смущение на лице добавляло очарования. В их первую встречу она сидела на стуле-вертушке в пол-оборота, ножки скрыли повисший рыжий хвост, на лице отрешённая от мира печаль. Заметив гостя, она, немного покраснев, улыбнулась и, опустив глаза в пол, спрыгнула со стула, и стремглав исчезла в коридоре, видимо, умчавшись подальше от незнакомца к своим друзьям. Даже неестественно большие глаза, парные острые уши и рубанувший воздух на повороте хвост не смогли погасить того чувства прекрасного, что вспыхнуло в груди офицера. Что бы не утверждал Бёрнет, она… Она просто завораживающе красива…