Сталин должен был умереть - страница 39

«Маленков, – считает Шатуновская, – не мог мгновенно придумать эту историю, воображения бы не хватило. Это канцелярист, а не поэт застенка».

Недавно всплыло имя еще одного боевика, который мог принимать участие в убийстве Михоэлса и Голубова. Перебежавший на Запад сотрудник КГБ Дерябин выпустил книжку о спецподразделениях, озаглавив ее «Стражи Кремля». Он рассказал, что в период всевластия Сталина в роли главного палача обычно выступал некто Окунев. «Помимо особого пристрастия к столь необычному ремеслу, как лишение людей жизни, он слыл также заядлым пьяницей, каковым был уже к 1947 году, когда вступил в новую для себя должность. Его сторонились не из-за отвращения к возложенным на него обязанностям, а лишь потому, что слишком уж часто приходилось им видеть, как брел он шаткой походкой по коридорам штаб-квартиры охранной службы в здании на площади Дзержинского, держа в руке неизменную бутылку водки и не замечая слюны, стекавшей из его рта.

Генерал госбезопасности Павел Судоплатов («Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы». М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997) в своих воспоминаниях тоже признался, что его ведомство осуществило этот теракт. Опровержения с Лубянки не последовало.

Об убийстве Соломона Михоэлса написаны книги. В них подробно изложена история его непростых отношений со Сталиным, которые закончились тем, что прямо с заседания Комитета по Сталинским премиям тот, не задумываясь, отправил его под колеса грузовика.

При малейшей на то возможности бывшее руководство КПСС никогда бы не признало гибель Соломона Михоэлса спланированным государственным преступлением. Они бы от всего этого всеми силами открещивались. Никто из них не опровергал известной записки Министерства внутренних дел от 2 апреля 1953 года за № 20/Б, в которой во всех деталях описано, кем это преступление было инициировано, как было спланировано и кем было осуществлено. Никто не опровергал наличия Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении боевыми орденами тех лиц, на которых указывают как на участников этого преступления, и Указа об отмене этих наград. Они полагали, что этим смогут снять с себя вину за совершенное злодеяние. Они знали, что шила в мешке было не утаить. При проведении этой карательной операции были задействованы десятки людей, и информация об этом преступлении рано или поздно обязательно должна была выйти наружу. Но тогда указали бы и на тех, кто своими подписями тайно скрепил смертный приговор Михоэлсу. Поэтому более безопасным для себя они посчитали рассказать о том, что трагическая гибель Соломона Михоэлса была преступлением, выполненным по личному приказу Сталина.

Никто из тех, кто в связи с делом Михоэлса был обвинен, не выступили в защиту своего честного имени. Напротив, они чистосердечно раскаялись в содеянном преступлении и дали исчерпывающие признательные показания.

Когда Министерство государственной безопасности организовало на Соломона Михоэлса компромат (эти документы сохранились), Сталин вычеркнул его из жизни.

Сталин не дождался столь ожидаемого им «Указа», лишающего Михоэлса звания народного артиста СССР. Он появился только через день после его смерти. Опубликовывать его, естественно, не стали. Спустя полтора месяца этот несправедливый указ в закрытом порядке был отменен.