Каменев сразу понял, какой будет реакция Наркомвоенмора, отдыхавшего в Кисловодске. Троцкий, памятуя о предыдущих провокациях Зиновьева с Каменевым, разумеется, расценит изгнание Глазмана из РКП(б) как продолжение политики давления на «выдающегося вождя» со стороны потерявшего чувство меры дуэта. В феврале неразлучная пара расправилась с первым заместителем Председателя РВС – Склянским. Теперь довела до самоубийства секретаря главы РВС, человека большой «нравственной силы, революционного долга, честности, высшего бескорыстия». И если с увольнением первого Троцкий, скрепя сердце, смирился, то за смерть второго, несомненно, предъявит Политбюро счет. Назревал грандиозный скандал, который Каменев, чувствуя за оппонентом моральную правоту и безусловную поддержку партийного общественного мнения, постарался предотвратить.
4 сентября он, Молотов, Дзержинский и Калинин постановили от имени Политбюро:
«а) Признавая ошибкой исключение из партии т. Глазмана, просить ЦКК произвести тщательную проверку этого дела и сообщить на следующем заседании Политбюро.
б) Похоронить т. Глазмана, как члена РКП»[18].
Президиум ЦКК, разобравшись в сути дела, квалифицировал решение партколлегии МКК «совершенно неправильным», а «тов. Глазмана, как члена партии, считать неопороченным». Виновных в драме завистливых жильцов, двух партийных и одного беспартийного, строго наказать (исключить из партии и привлечь к суду за клевету). 11 сентября Политбюро в составе: Каменев, Молотов, Калинин и Дзержинский резолюцию ЦКК приняло к сведению. Однако усилия двух коллегий по предупреждению конфликта Троцкого не удовлетворили. Он требовал полной статисфакции – оргвыводов в отношении бездушных членов МКК и обнародования в прессе всей правды о трагической гибели своего ближайшего товарища. Троцкий лично написал некролог на смерть Глазмана, в котором указал на истинную причину трагедии – верного партии большевика погубила «чудовищная ошибка» судей из партколлегии МКК. Члены редколлегии газеты «Правда», куда была направлена рукопись статьи, обратились в Политбюро за советом: печатать или не печатать, некролог. Высшая инстанция своим решением от 11 сентября статью опубликовать позволила, но «за исключением тех строк, которые могут подать повод к созданию, по мнению Политбюро, толков вокруг признанной уже ЦК и ЦКК ошибки». Таким образом, Каменев предпочел защищать честь мундира. Троцкого, защищавшего честь друга и соратника, позиция тезки возмутила и в Политбюро была направлена гневная телеграмма Троцкого:
«Политбюро признало исключение Глазмана ошибкой. Но партия об этом не знает. Если постановление Политбюро не будет напечатано, то его значение будет равно нулю. Предупредить «толки» можно только гласным наказанием виновных в заведомо преступном исключении Глазмана из партии.
Только этим можно предупредить повторение подобных исключений. Печатать мою статью с умолчанием о причинах самоубийства, значит бросать тень на Глазмана вместо того, чтобы открыто и точно сказать, кто и как довел до самоубийства этого прекрасного партийца, работника и человека. На это я не могу согласиться. Если Политбюро не сочтет возможным пересмотреть свое решение, о чем я ходатайствую, то прошу мою ненапечатанную статью разослать всем членам ЦК и ЦКК с приложением настоящей моей телеграммы. 12/ IХ/24 Л. Троцкий».
Каменев упрек Предреввоенсовета проигнорировал. 17 сентября члены Политбюро, прибегнув к опросу, санкционировали: «Ввиду телеграммы т. Троцкого от 12/IX с.г. статью не публиковать, разослав ее, согласно просьбе т. Троцкого, всем членам и кандидатам ЦК и ЦКК вместе с его телеграммой»
