Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2 - страница 109

С учетом всех обстоятельств Сталин отличался поразительной выносливостью. (Согласно медицинскому отчету, в его семье наблюдались «туберкулез, сифилис, алкоголизм, наркомания, эпилепсия, душевные болезни, самоубийства, бол[езни] обмена веществ, злокачественные опухоли, заболевания желез внутренней секреции».) Это была его первая поездка на юг после смерти Нади, но в то же время третья подряд за годы голода. Сталин и его приближенные проезжали через селения, опустевшие из-за отсутствия еды и эпидемии тифа, но обращали ли они на это внимание, не известно. «Мы с Кобой побывали в одном (из 10-ти) наших конесовхозов близь г. г. Сальска и Пролетарской, – сообщал Ворошилов в том же письме Енукидзе о Ростовской области. – Тут мы видели чудеснейших коней – маток и жеребят, жеребцов и раб[очих] лошадей, видели прекрасных овец – мериносов, хорошей калмыцкой породы (красной) скот, гусей, кур, свиней. Все это хозяйство ведется очень хорошо, и степь освоена полностью». В Сочи Ворошилов поселился в «Блиновке», занимавшей второе место в рейтинге сочинских дач (там его ждала жена), но сетовал на то, что на соседних дачах живут сомнительные личности, а также на бактерии в воде и на врачей, особенно Дегтярева («Он такой же врач, как мы с тобой астрономы»). Енукидзе ответил на это (30.08.1933), что все функционеры отправились на юг одновременно и это вызвало нехватку мест. «Коба все время чувствовал себя превосходно, но вот уже четвертый день, как немного возится с зубами – беспокоят и пр.», – снова писал ему Ворошилов (07.09) [939]. Лечением зубов Сталина занялся прибывший к нему дантист (Шапиро) [940].

В Сочи наконец-то провели защищенную высокочастотную телефонную линию, хотя Сталин по-прежнему пользовался телеграфом и посылал почту с фельдъегерями [941]. Функционеры, оставшиеся в Москве, собирались на заседания в сталинском кабинете на Старой площади, обычно проходившие под председательством Кагановича [942]. Из 1038 резолюций Политбюро, принятых тем летом, Сталин внес поправки в 119 – в подавляющем большинстве случаев с подачи Кагановича, чьи письма Сталину были полны жалоб на недостаток руководящих указаний. «Я не могу и не должен давать заключение на все и всякие вопросы, возбуждаемые в ПБ, – отвечал Сталин (05.09.1933). – Ответ… вы могли бы сами рассмотреть и выработать» [943]. Непосредственно перед этим требованием Сталин устроил Политбюро выволочку. Орджоникидзе вместе с наркомом земледелия Яковлевым возражал против возбуждения уголовных дел на директоров заводов, отгружавших некомплектные комбайны. По их почину Политбюро вынесло формальное порицание Вышинскому, заместителю генерального прокурора СССР. Это привело Сталина в ярость. «Поведение Серго… нельзя назвать иначе, как антипартийным, – писал он, – так как оно имеет своей объективной целью защиту реакционных элементов партии против ЦК ВКП(б)». Политбюро пришлось отменить свое решение