Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2 - страница 98

Коммунистические партии за пределами СССР насчитывали 910 тысяч членов, включая 330 тысяч в Компартии Германии – второй по величине после Компартии Китая (350 тысяч) [829]. Но Гитлер раздавил немецких коммунистов. Следующими по размерам были компартии Франции и Чехословакии, насчитывавшие всего 34 тысячи и 60 тысяч человек соответственно. Коммунисты из Франции и Чехословакии требовали от Москвы, чтобы она отказалась от отношения к социал-демократам как к «социал-фашистам». Однако весной 1933 года, когда семь социал-демократических партий выступили с совместным публичным призывом заключить с коммунистами пакт о ненападении, Сталин одобрил приказ «усилить кампанию против II Интернационала», указывая, что «необходимо подчеркнуть переход германской социал-демократии в лагерь фашизма». Эту позицию разделяли и многие иностранные коммунисты, собранные им в штаб-квартире Коминтерна [830]. Давняя гражданская война с левыми продолжалась [831].

В регионах, где не было никакой или почти никакой еды, оказалось до 50 миллионов жителей СССР, а может быть, и до 70 миллионов [832]. В 1932–1933 годах в стране был зарегистрирован миллион случаев сыпного тифа и полмиллиона случаев брюшного тифа [833]. ОГПУ в докладе для Сталина (март 1933 года) утверждало, что задержало 219 460 беженцев, отправившихся на поиски еды, 186 588 из них вернув туда, откуда они явились, а остальных арестовав [834]. Трупы людей и животных усеивали сельские дороги, железнодорожные пути, открытую степь, приграничную полосу. Крестьяне ели кошек и собак, выкапывали лошадиные туши, варили сусликов. Днепропетровское ОГПУ доносило в Харьков (05.03.1933) «об увеличивающихся случаях опухания и смерти на почве голода, проверенных и документально подтвержденных врачебными осмотрами». Начальник регионального ОГПУ прислал таблицы с численностью голодающих семей по районам и поименно называл голодающих сознательных трудящихся, добавив, что разъездная комиссия выделила часть резервов зерна для пострадавших местностей [835]. Но, конечно, всего этого было слишком мало и слишком поздно.

Смерть и болезни поразили весь советский пшеничный пояс – Украину (включая Молдавскую автономную республику), Северный Кавказ (включая Кубань, Ставрополье и Дон), Среднее и Нижнее Поволжье (от Нижнего Новгорода до Астрахани, включая Автономную республику немцев Поволжья), Центрально-Черноземный регион, а также Вологду и Архангельск на севере, Урал и Казахскую автономную республику [836]. Партийные функционеры умоляли о срочной помощи, чтобы «спасти жизнь многих людей, обреченных на голодную смерть», как писал Сталину (09.03.1933) функционер Турар Рыскулов, этнический казах [837]. Один оперработник ОГПУ составил сводку случаев голода в городах Урала, Поволжья и Северного Кавказа, подчеркивая негативное воздействие на политические настроения рабочих [838]. Из Украины за день в среднем поступало десять донесений о случаях каннибализма. Родители убивали одного из своих детей и скармливали его остальным; некоторые варили бульон, а оставшееся мясо засаливали в бочках [839]. Тайная полиция доносила о шайках людоедов, похищавших сирот: «Эта группа зарезала и употребила в пищу троих детей, в том числе одиннадцатилетнего сына… и беспризорного… родители которого умерли от истощения» [840].

Донесения и письма, поступавшие Сталину, были весьма красноречивы