Сталинизм – спасение России - страница 6

Это вполне справедливо. Ленинизм, логично и последовательно вырастая из марксизма, явил собой новый крупнейший прорыв в данной области человеческого знания и бытия. Если Маркс, условно говоря, определил, ЧТО следует делать для сокрушения рабской системы, то Ленин определил, ГДЕ и КОГДА это можно и нужно делать. Иными словами, марксизм и ленинизм – две количественные и качественные ипостаси одного великого учения. Их можно представить в виде первого и второго этажей здания коммунистического будущего.

Величие его архитекторов проявилось во многом. Однако оценивали они свои гениальные труды гораздо скромнее, нежели потомки. Достаточно сказать, что у истоков марксизма стоят двое единомышленников и товарищей по борьбе, он несёт на себе печать двух полноправных разработчиков. Но Энгельс, переживший Маркса, добровольно и решительно отказывался от этой чести в пользу своего друга. Никто из них не был себялюбивой политической дешёвкой, которыми так изобилует буржуазная действительность – самохвальная, крикливая, лжепафосная. Невозможно вообразить этих людей рекламирующими свои произведения, упивающимися собственным научным авторством. Невозможно представить, чтобы слух Маркса и Ленина услаждали эти бессмертные слова – марксизм и ленинизм. Революционеры всего мира если и нарушили волю классиков, то не из-за корыстных амбиций отцов-основателей, чего не было, а по причине исторической адекватности и справедливости. Каковая у людей высокоморальных ассоциируется в первую очередь с общественными, а не с личными лаврами, то бишь интересами. Словом, понятия «марксизм» и «ленинизм» утвердились не благодаря, а вопреки желанию создателей обоих этажей грандиозного строения.

Грандиозного ещё и потому, что вовсе не двухэтажного. На сегодняшний день мы имеем целых три этажа, являющихся плодом гениального социального зодчества. Третьим является сталинизм – следующая количественная и качественная ипостась учения Маркса, Энгельса. Ленина. Та, что определила, КАК – какими силами, средствами, в каком направлении строить и защищать новую жизнь.

Здесь тоже присутствует некоторая условность. Ведь ответы на вопросы «что», «где», «когда», «как» в тактически неодинаковом, но в стратегически едином виде содержатся в научном наследии каждого из этой плеяды. Но есть и безусловность. Она заключается в живом характере их философского творчества, которое отторгает любое идолопоклонство или насилие над собой, но поддаётся совершенствованию, оттачиванию. И даже требует антидогматического, преемственного расширения и углубления.

Думается, мы с первых строк попали в немилость к некоторым ортодоксальным толкователям учения, привыкшим считать себя блюстителями его чистоты. Среди них встречаются ностальгирующие мэтры бывшего коммунистического истеблишмента. Когда-то их пассажам, ладно скроенным по конъюнктурным идеологическим лекалам, почтительно внимали на семинарах, конференциях и прочих «марксистско-ленинских» посиделках. Сейчас, лишённые прежнего внимания, они скучают, но при случае всё так же стремятся поучать, демонстрируя на практике изумительную ловкость в трактовке теории. Попадаются среди них и узколобые типажи, не без основания прозванные «коммуняками», – начётчики и филистеры, для которых одобренное и спущенное сверху словосочетание «марксизм-ленинизм» превратилось в подобие заклинания, став чем-то вроде «во имя отца и сына…». Эти отстали от жизни на десятилетия, если не на целый век.