Сталкер. Рагна́рёк районного масштаба - страница 19

– Слушай, Тень, – Франц, будто бы поправляя рюкзак, зашептал мне на ухо, – ты же с Куском общаешься, а почему кровососы не могут разговаривать? Кусок зверь, а вурдалак как-никак человеческого роду-племени! Ну с виду, по крайней мере?

– Есть зерно истины, сын мой, но …

– Вот и но! – Франц оттолкнул лодку и уже громче добавил: – Встретимся на большой дороге, бледнолицый брат. – Борюсик тоже помахал рукой и с детским счастьем на лице прибавил газа. Вода и скорость его всегда манили и радовали. Ну и деньги, конечно.

Кусок стоял на берегу и провожал наших друзей взглядом своих очень злобных маленьких глазок. Вот сколько с ним живу, а все никак не могу привыкнуть к его взгляду. Иногда кажется, что он все знает, но говорить не хочет. Иной раз сидит нас слушает, посмотришь на него, и… Человек, только на собаку похож.

– Ну, двинули, порождение Зоны? И давай без фокусов, аномалию обрисовывать по-вашему, по-собачьи, а не по-нашему, по-человечьи. А то, пока я мозгом допру, что ты мне в голову вкладываешь, сто раз на части разорвет или изжарит. Понял?

В мозгу сразу всплыла какая-то хрень, состоящая из цветовых пятен, перетекающих в аномальные завихрения, а завихрения в мой портрет. В конце мыслеграммы появилось вполне понятное «Понял».

– Кусок, гад! Хвостом вильни! Хватит болтать!

Псина, жизнерадостно завиляв своим полуоблезлым хвостиком, поскакала вверх на берег, ну а я потопал за своим проводником. Мы всегда так общались, немного не…, как бы это сказать, не интеллигентно. Но он понимал, что я это любя, а не со зла. Да и вообще, если учесть, сколько раз меня спасала эта псина, вы бы поняли, что между нами нет непонимания и обижаться нет смысла. Мы же интеллигентные «люди»! Меня и Тенью прозвали из-за Куска: я всегда мог пройти быстро там, где нормальный сталкер должен был болтики кидать и границы аномалий определять часами, а я след в след за собачкой. Но самое неоценимое было то, что Мухтар мой слепых псов отгонял на раз-два-три. А с сородичами своими умел договариваться. Правда, остальная флора и фауна была опасна, но наличие карманного чернобыльца рядом со мной заставляло их сто раз подумать, прежде чем нападать. Единственные, кто забивал болт на собачку, так это кровососы. Оно и понятно, они здоровые, сильные и жрать всегда хотят. Что касаемо других жителей Зоны, типа контролеров или химер, я не знаю, ибо ни разу не видел, Черный сталкер хранил. Хотя, если честно, чего уж греха таить, в баре набухавшись, молодым дояркам такое рассказывал, аж утром стыдно становилось. Хотя, потрогав молодое упругое девичье тело, сопящее рядом, становилось все по хрену.

Кстати, первая встреча, когда я понял, насколько чернобылец – это круто, произошла на день рождения Куска, ему исполнился год. О том, что я приручил мутанта, слухи поползли сразу, как только прознали, что я его не грохнул, а пригрел. Сначала сталкеры и военсталы хотели сами его порешить, но заступился работодатель. Он обозвал наше совместное проживание научным экспериментом по «адаптации фауны Зоны к человеческим нуждам» и выписал нужные документы. Вплоть до того, что я мог перевозить свою собачку за счет государства в любую часть Зоны отчуждения для и во благо науки. Единственный косяк – мне надо было раз в месяц писать отчет и показывать его научникам на базе в Дитятках. Но, по правде, плюсов было больше. И главный – свобода передвижения. Всем известно, что мутанты не живут вне Зоны. Без подпитки аномальной энергией они помирают достаточно быстро. В течение суток превращаются в шмат быстро гниющего мяса. Поэтому объездные дороги, по которым быстрее, были не для нас, и мы путешествовали по демаркационной линии, где носятся миротворческие бэтээры, четко вдоль всего периметра. Дорога говно, зато на колесах.