Сталкер. Рагна́рёк районного масштаба - страница 21

– Что, кобелек, пожрал? – Застрявшая на клыке жестяная плюха не хотела покидать пасть собаки, да Кусок и не стремился ее выплюнуть. Он кивнул и потрусил назад. – Эй, гаденыш! Я даже не успел сказать, куда идем!

Он остановился, посмотрел в глаза, и опять в сознании мелькнула картинка. На ней был бункер Дитятки. В тот день мы дождались транспорта благополучно и вернулись домой, а еще я очень удачно впарил трофей ученым. Оказалось, что конечность Излома – это самый ценный биологический трофей. Одна коса равна пятидесяти щупальцам кровососа по стоимости. Я был богат, счастлив и крут. Специально купил Куску ящик тушенки, и он всю ночь на улице плющил своими челюстями банки, выдавливая из них мясо.

Воспоминания, воспоминания… Они как рыбки в мутной воде твоего сознания. Выскакивают на поверхность, и ты их рассматриваешь. Есть прекрасные золотые, а есть маленькие и серенькие, есть отвратительные уроды. И вот что паскудно, ты не знаешь, когда какая выплывет, а когда хочешь увидеть золотую, не факт, что ее сразу отловишь. Я шел вдоль аномального забора, погруженный в свои мысли, близко к нему не подходил, но и из поля зрения не выпускал. Хотя как его вообще выпустишь? Он урчал, шуршал и постреливал электричеством. Иногда аномалии гравитационного свойства все-таки побеждали какое-нибудь дерево и затягивали в себя с неимоверным грохотом и треском. Одним словом, обычная Зона. Кусок семенил впереди, периодически описывая, именно описывая, а не метя, понравившиеся ему столбы. Оно и понятно, кроме него и военных сталкеров, тут не было никого главнее. Чем мне нравилась эта часть Зоны – тут было как дома, в средней полосе России. Хвойные деревья перемежались с лиственными, мягкая травка застилала землю. Одним словом, красота и порядок, если бы на деревьях были листья зеленые, а трава не сопрела лет дцать назад. Время в Зоне остановилось, это факт.

Семнадцатый

Тому, кто в Зону ходит, будильник не нужен: сон как бы выключается в тот момент, когда надо. Ты открываешь глаза, и все. Надо встать в пять – проснешься в пять, в шесть – значит, в шесть. Почему так происходит, даже ученые не знают. Вот и сегодня: чик, и как рукой сняло. Надо собираться и выдвигаться. Бойцы вставали молча. Каждый распаковывал сухпаек, зажигал спиртовку. Пока грелись каши, упаковывались спальники, проверялось оружие, экипировка. Так же молча ели, а к чему болтовня. Скоро выход в Зону после Выброса. А после этого катаклизма местного разлива менялось все. Аномалии сдвигались, мутанты мигрировали. Старые карты проходов и троп можно было выкидывать и составлять новые.

– Слушай команду! – Василий встал, затоптал недогоревшую таблетку спирта. – Точка движения известна, инструктировать нет смысла, вы не маленькие. – Он обвел взглядом хмурые лица, и на душе сразу потеплело. – Предельное внимание, в Зоне творится что-то недоброе и странное. Ясно? Ну что же, в путь.

– А бывало как-то иначе? – Бес накинул рюкзак, попрыгал, проверяя, не звенит ли в карманах мелочевка. Подтянул пару ремней и, передернув затвор, махнул рукой. – Поехали.

Якут навалился на засовы и с натугой отодвинул стальную дверь. Первым, как кот, выскользнул Веселый. Семнадцатый всегда повторял их имена про себя перед выходом на задание. Некая перекличка, или обряд, или молитва. Бес, Стас, Егерь. Люди становились тенями, сливаясь с пейзажем, вживаясь в серую действительность. Седой, Якут. Командир был спокоен за бойцов, он ходил с ними на операции еще на Кавказе и на Балканах. До Зоны на нормальной войне, насколько война вообще может быть нормальной, они сегодняшним составом выполняли свой долг в Македонии, когда албанские боевики решили до кучи отгрызть часть государства и присоединить его к Косово. Но тогда Россия даже не дала надежды на развитие сербского сценария. За неделю мятежные районы были зачищены от шушеры, и тогда он даже не сомневался в успехе. Вот и сегодня он был уверен в них, но какая-то неопределенность, предчувствие поселились на окраине сознания и мелкой мошкой зудели, не давая полностью собраться. Усилием воли он ее прихлопнул, вдохнул полной грудью сырой, пахнущий вечным увяданием воздух Зоны и шагнул.