Читать онлайн Юлия Чалова - Стальной Аргумент

- Ника, любимая, прошу тебя… - взгляд мужчины напряжен и наполнен пульсирующей болью. Сквозь обжигающие меня слезы, я ощущаю и вижу все, что сейчас чувствует Стас.

Вижу. Но не могу остановиться.

Стас прижимает меня к своей машине, словно понимает – стоит чуть ослабить захват и я навсегда выскользну. Из его объятий и из его жизни.

- Пожалуйста, не уходи, останься со мной.

- Остаться? Я не могу оставаться целыми днями в пустом доме, ожидая твоего звонка – всякий раз с неопределенных или разовых номеров. Стоит мне попытаться перезвонить – автоответчики сообщают, что номера не обслуживаются или не зарегистрированы в сети. Я не могу тебе отправить сообщение, ведь я даже не знаю, куда писать. Это ты называешь «останься со мной»? Если с тобой что-то случится, я даже не узнаю об этом. Я по ночам с ума схожу от страха за нас и за тебя.

Глотая слезы, я все же умудряюсь подпустить в свой голос немного жестких нот. Проигрывать надо красиво, а я сейчас именно проиграла. И пусть Стас просит остаться, но по факту – мы расстаемся.

По какой-то совершенно непонятной причине, он не пойдет на мои условия, хотя…

- Стас, любимый, я очень хочу остаться. Но мне нужна правда. Я не могу жить в неведении. Я так и не знаю, куда ты исчезаешь и с кем проводишь все это время.

- Не с другой девушкой, это точно, - хмуро усмехается Стас и вот в этом я ему верю.

- Я знаю… я чувствую, но сейчас мне надо знать все. Что случилось год назад? Мы до этого были счастливы, так почему все резко изменилось? В чем или в ком дело?

На последней фразе Стас заметно мрачнеет и отводит в сторону напряженный, штормовой взгляд. По тому, как он сжимает губы, я догадываюсь, что и сейчас он не ответит мне на эти простые и прямые вопросы. Мужчина тяжело вздыхает и, как будто, силится что-то сказать.

Или наоборот – скрыть.

Провожу ладонью по его щеке и подушечки моих пальцев приятно царапает легкая щетина. Я теряю остатки трезвомыслия всякий раз, стоит мне ощутить эти прикосновения, но сейчас я не должна поддаваться слабостям. А Стас для меня – одна большая слабость. В нем меня завораживает абсолютно все.

- Ника, есть вещи, о которых тебе пока нельзя знать. Я боюсь подвергать тебя опасности, за твою жизнь боюсь. Не за себя – за тебя. Любимая, все чего я прошу – еще немного подождать. Довериться и не задавать вопросов.

Стас обхватывает ладонями мое лицо, заставляя меня смотреть ему прямо в глаза. В этом раненом взгляде сейчас все – мольба, надежда, отчаяние. И миллион невысказанных слов – тех самых, которые сейчас могут спасти нашу любовь.

- С тех пор, как все изменилось и ты стал приходить ко мне лишь по ночам, я перестала чувствовать, что мы – вместе. Я для тебя – как будто призрак. Ты молчишь и не даешь мне никаких ответов, ты исчезаешь на несколько дней и я не могу связаться с тобой, даже в экстренном случае.

- Если что-то случится, я мгновенно окажусь рядом. Быстрее, чем ты заметишь опасность, - неожиданно взрывается Стас и его серые глаза вспыхивают недобрыми искрами, сулящими беду любому, кто попытается меня обидеть. Последние слова звучат с особым нажимом.

Да вот только сейчас этого мне мало от моего любимого мужчины.

Внезапно он накрывает мои губы жарким и глубоким поцелуем, в котором чувствуется отчаянная решимость меня удержать, не дать уйти. Несдержанное желание, одержимость смешанная с обреченностью. Его сильные руки скользят по моей талии, обнимая меня все крепче. Послушно подчиняюсь этому напору, привычно теряя разум от его горячего языка.

И все же – слишком поздно. Усилием воли, я вырываюсь из его объятий, отталкиваю его руки.

- Все кончено, - сдавленно шиплю я, стараясь не встречаться взглядом со Стасом.

Резко выключается боль, внутри меня ледяной волной разливается пустота.

Как в дурном сне, делаю несколько шагов к своему мотоциклу. Меня пошатывает, словно я пьяна. Сажусь на него, совершенно не думая о том, что мой шлем остался в машине Стаса.

Начинается морось, грозящая вскорости перерасти в серьезный дождь. В другой раз я бы ни за что не села на мотоцикл в такую непогоду, но сейчас я просто хочу раствориться в этой ночной стихии. Завожу мотоцикл и резко стартую, разрывая ксеноновым светом фар густую черноморскую ночь.

- Доминика-а-а! – ветер в спину доносит резкий, надрывный рык Стаса.

«Мультистрада» с каждой секундой послушно уносит меня все дальше от того томительно-сладкого омута взрывной и сумасшедшей любви, в которой я тонула больше двух лет.

Еще через несколько мгновений позади отчетливо слышится длинная автоматная очередь, пронзительным эхом отдающаяся в горах.

Если умудрюсь по пути к дому не влипнуть в аварию и преодолею без приключений мокрый серпантин ночной дороги, то первым делом сменю номер телефона, закрою все старые аккаунты, допишу диплом и … больше никогда не буду влюбляться в мужчин, от которых за версту разит риском и опасностью.

Больше никогда.

Пять лет спустя

- Парецкий, ты меня под монастырь подвести хочешь?

Я в полном отчаянии гляжу на совершенно беззаботную и довольно улыбающуюся физиономию перед собой и уже не знаю, что добавить к своему вопросу. И даже правильный ответ знаю – нет, специально не хочет, но обязательно подведет.

Кирилл и вправду не понимает, что вообще происходит – для него все это несерьезно, очередная игрушка. И наверняка он сейчас скажет…

- Солнышко, ну вот только не надо сгущать краски, все не так уж и плохо. Притормози, а?

Вот ведь наглая морда, еще и скалится во все тридцать два зуба. И не понимает, что это мне сейчас все разруливать. Как именно? Ну тут уже, слава богу, рука набита.

Кандидат в депутаты, Кирилл Парецкий – негласный фаворит предвыборной гонки, любимчик женской части электората и исчадие ада, свалившееся на мою голову в виде клиента и работодателя в одном лице. Я, конечно, еще не с такими проблемными клиентами работала, но тут уж явный перебор в скандальности имиджа.

Правда, отношений с клиентами у меня не было и тут Кирилл – мой очевидный профессиональный ляпсус. За это и отдуваюсь, так что все, в общем-то, справедливо.

- Я бы с удовольствием не сгущала красок, но проблема в том, что ты как будто специально перечеркиваешь ту работу, которую мы все делаем. Кирилл, ну вот что тебе стоит потерпеть еще пару месяцев. Всего пару месяцев до выборов.

- Так я и веду себя – тише некуда. Ну же, Солнышко, улыбнись, не будь такой занудной.

Так это я еще и – зануда? Меня в буквальном смысле всю разрывает от возмущения, но срываться сейчас нельзя. В сотый раз объясняю своему подопечному, что предвыборная кампания – серьезная нагрузка, которую «тянет» сейчас полтора десятка человек и это только – сотрудники штаба. А есть еще внештатные агитаторы, сборщики подписей, студенты-практиканты и немалые суммы денег, которые инвестирует во всю эту авантюру его отец.

- Кир, так. Давай-ка мы оба успокоимся и еще раз все обсудим, хорошо?

Я стараюсь, чтоб мой голос звучал как можно дружелюбней и серьезней, возможно на этот раз у меня получится.

Кир обиженно надувает губы и всем своим видом показывает, что ему это совершенно неинтересно. Но так уж и быть, он сделает одолжение и выслушает мои нотации. Да, все выглядит именно так и я не сомневаюсь, что мысленно он сейчас не в этом кабинете, а где-то со своими дружбанами, на очередных покатушках.

- Ника, мне надоело. Хватит меня распекать. Всем бы вам только и указывать, что мне нельзя делать.

- Хорошо, Кир, давай делай, что хочешь. Срывай кампанию, продолжай бесить электорат, объясняйся потом со своим папой. Без проблем, я прямо сейчас пишу заявление и выхожу из предвыборного штаба. И с завтрашнего дня ты сам за все отвечаешь, кстати, как и полагается. Все ж думают, что ты у нас сам такой – охрененно самостоятельный. Вот и покажи себя, давай. Будешь сам со всем управляться, тебя ждут ненормированные рабочие сутки и прочие атрибуты самостоятельной битвы за результат. Ну же, соглашайся, отличная возможность всем доказать свою крутизну на деле!

Я отлично знаю, что Киру такой вариант не нравится. Во-первых, тогда ему все придется действительно делать самому и это – рецепт катастрофы в готовом, отработанном виде. А во-вторых, его отец, всесильный Алексей Маркович Парецкий, как минимум, оторвет голову своему непутевому сыночку. И хорошо, если только голову.

Последний факт всегда по-особенному на него воздействует и, живо представив нехитрые последствия от моего ухода из штаба, Кир заметно мрачнеет и притихает.

- Значит так. До самого окончания дня голосования ты исправно посещаешь все мероприятия по установленному графику. Более того, ты приезжаешь на них в той одежде и на той машине, которая будет специально подобрана в соответствии с самим мероприятием. На встречу с ветеранами труда по округу ты приезжаешь на «Волге», а не носишься как полоумная мартышка на своем «Ягуаре».

- Оу-оу, полегче! Я что, теперь и одеться сам не могу, и еще должен у тебя спрашивать, какую машину брать?

- Да, Кир, не просто должен спрашивать, а обязан послушно выполнять все, что потребуется. Иначе – провал.

Я смотрю в упор на Кира и очень надеюсь, что он меня слышит. Впрочем, в это не слишком верится. Мой собеседник откровенно огорчен и сейчас выглядит, как мальчишка, которому строгая мамочка запретила после уроков играть с друзьями.

- Ника, я не могу все два месяца быть заложником каких-то идиотских правил, который фиг знает кто разработал.

- Не фиг знает кто, а я, Кир. Я все это для тебя разработала. Но да, если ты лучше меня разбираешься в ведении избирательных кампаний, то ты прав – ничего менять не надо. И продолжай мотаться по вечерам по центральным улицам города, ведя за своим «Ягуаром» целый кортеж из десяти «Мазератти». Продолжай высовываться из люка машины и давай – продолжай палить в воздух из дробовика, как тогда. Пусть тебя и дальше снимают на телефоны, пусть все выкладывают это на Ютубе и комментируют. Ага, давай! Потом сам договаривайся с прессой и с сайтами, только избавь меня от этой нелепицы. Мне же легче.

Последнюю фразу я уже выкрикиваю, так как сдерживаться у меня больше нет сил.

- Ладно, ладно, Ника. Мне так нравится, когда ты такая серьезная, - пытается подольститься Кирилл, - что надо делать, конкретно?

- Значит так, - заметно успокаиваюсь я, - в течение часа вышлю тебе план на текущую неделю. Там все – и мероприятия, и то, что ты там должен делать. И в отдельном файле – вся информация по имиджу, опять же с расписанием и комментариями по событиям. И давай уже серьезно. Нам все это вынужденное и незапланированное общение со СМИ влетает в отдельную и самую внушительную статью расходов.

Кирилл самодовольно хмыкает и всем своим видом показывает, что уже пора заканчивать.

- Все, могу идти?

- Кир, можешь, но только не в ночные клубы и ради бога, обходи ты этот «Парадиз», будь он неладен. А то опять, как тогда, начнешь изображать из себя Бэтмена, танцующего стриптиз. А мне потом фото с твоими плясками выковыривать из городских пабликов и объясняться с твоими же потенциальными избирателями. Кирилл, я прошу всего пару месяцев примерного поведения.

- Да ладно тебе, стриптиз – это ж еще до тебя было. Кстати, ты тоже обещала мне над кое-чем подумать и дать свой ответ.

Вот тут наступает моя очередь тяжело вздыхать. Кир зовет замуж и не то, чтоб я прямо не хотела замуж, но стоит мне представить нашу совместную жизнь с Кириллом и становится как-то не по себе. Мне надо подумать, но Кир торопит. И вообще наши отношения развиваются слишком быстро. Месяца не прошло, как мы вместе, а Парецкий с этой свадьбой уже решил все за нас обоих.