— Вяленное будем жевать при переходе, чтобы время на готовку не тратить.
— Малуша, мы ночь идти будем?
— Немного. Нам бы отойти подальше от того лагеря, — задумчиво протянула, отпивая из чашки, — сегодня до полуночи и сделаем стоянку.
— Птицу бы к вечеру поймать, — проговорила Всеслава, подкидывая в костёр хворост, над которым висел небольшой котелок с закипающей в ней водой для отвара. Повеселевший от множества сухоньких дровишек огонь вырос почти вдвое, разгоняя вечерний сумрак, который в лесу наступает намного раньше.
— Далеко уходить не стоит, а идти будем, всю живность распугаем, — заметила Заряна.
— И то верно.
— Может грибов собрать?
— Нее, — разом воскликнули несколько девушек, невольно вздрогнув, видно, вспомнили недавнее в лагере.
Через полчаса, выпив бодрящего отвара, затушили костёр и, собрав вещи, мы снова отправились в путь. Хотелось до наступления темноты пройти, как, можно дальше не беспокоясь об опасностях, подстерегающих нас в лесу.
Двигаясь цепочкой вдоль берега реки, мы вскоре обнаружили, что она сужается до ручья, а затем и вовсе теряется в похожей на губку зелёной трясине болота, в которую мы стали проваливаться по щиколотку.
— Болото, — недовольно произнесла очевидное Велена, обходя обычную на вид кочку, потом другую, вполголоса будто размышляя, добавила, — поворачивать надо.
— Крюк снова делаем, — сердито буркнула Заряна, звонко прибив комара у себя на щеке.
— Уж лучше так, чем увязнуть в трясине, — заворчала Младка, поворачивая гривастую, низкорослую гнедую кобылку в противоположную сторону, увеличивая итак неблизкое расстояние, разделявшее нас от выселок.
— К тем деревьям идём, они крепкие, а значит нет там трясины, — сказала Всеслава, указывая рукой в нужном направлении.
Только к полуночи, мы выбрались из топкого места на небольшой взгорок, покрытый жухлой, блёклой травой, но ещё долго нас сопровождал неприятный тошнотворный запах болот — гнили, тины и прелой травы.
Найдя удобное место для стоянки, Всеслава умелыми и привычными движениями запалила пару хворостин и игривое пламя, осветило наш небольшой лагерь, прогоняя темноту прочь. Заряна установила над ним котёл, дождавшись, когда закипит вода, бросила в него горсть собранной по дороге ягоды морошки и чуть подсохшей смородины, туда же кинула жухлые листочки и неизвестную мне траву. И уже через минуту по лагерю пронёсся потрясающий аромат травяного чая. Остатки птицы мы разделили между собой и медленно жуя, молчаливо смотрели на костёр, который то потухал, покрываясь сединой пепла, то подмигивал красными глазами углей…
Минули вторые сутки нашего скитания, а на исходе третьих мы наконец выбрались из леса, но выходить на холмистую равнину, которая перемежалась небольшими рощицами тонких деревьев, не спешили.
— Не узнаю место, не шли мы здесь, — задумчиво протянула Всеслава, всматриваясь в вечерний сумрак.
— Да и мне оно не знакомо, — согласилась я, взглянув на девушек, — что делать будем?
— Ночь думаю, надо в лесу скоротать, а утром выйдем, должны же быть здесь поселения, там и узнаем где наши Ручейки.
— Тогда до наступления темноты надо кашу приготовить, с равнины дым от костра, да и пламя будет хорошо видно, — подытожила я, поворачивая свою гнедую, обратно к спасительным деревьям.
В эту ночь последнюю в лесу мы долго не могли заснуть. Тревожные мысли, о том, что скоро нас не будет скрывать и хранить лес, не давали покоя. Всем было страшно, а вдруг за одним из пологих холмов нас поджидает Ильшат и его люди. Мы почти до самого утра просидели у потухшего костра, вслушиваясь в уже ставшие привычные звуки: перекрикивания птиц, стрекот сверчков, гавканье и вой животных, писк мышей, шорох травы и шелест листьев, и чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных дум, мечтали.
