– А твоя дочь? – произнесла Ашера. – Ты позволишь ее похитителям остаться безнаказанными?
– Ты считаешь, я делаю это ради нее?
– А ради чего?
– Ради Архангела.
Я всегда так говорил и надеялся, что так и есть. Но любовь к ангелам в моем сердце состязалась с ненавистью к сирмянам и их гнусной вере. Я надеялся, что праведная ненависть тоже может быть святой.
Ашера покачала головой, и пепельные волосы опять упали ей на глаза.
– На самом деле никто ничего не совершает для бога.
– Ну а ты? Для чего тебе помогать мне захватить твой народ?
– Я – исключение. Я делаю это только для бога.
– И какого бога?
Она дотянулась до моего уха и прошептала:
– Для единственного, которого я видела.
Я вернулся на палубу своего огромного галеона – обшитого железом морского монстра, потопившего бесчисленные галеры, в том числе и галеры дожа Диконди и изумрудных пиратов Эджаза. Я прошел под хлопающими черно-красными парусами мимо пушек, на нос, где была установлена фигура ангела Цессиэли с четырьмя расположенными ромбом глазами. Капитаны кораблей и офицеры собрались на пристани. Беррин спорил с ними, а они требовали встречи со мной. Я ступил на нос, и при виде меня все затихли. Даже чайки.
Во главе собравшихся был Зоси, мой шурин. Потеряв его, я потерял бы всех. Когда-то он набросился на меня с копьем – в тот день, когда я взял замок его отца. Я сломал копье, врезал щитом ему по лицу и бросил его в подземелье. Я держал его там две луны. А когда пришел посмотреть на пленника, он молился. Вши кишели на его голове, а ноги распухли от оков, словно спелые дыни. Но он не потерял веру в милость Архангела.
Я стал вестником этой милости, убедив императора Ираклиуса простить его семью, хотя сестер Зоси император оставил при дворе на случай, если Пасгард восстанет, и выдал их замуж за мелких дворян. Кроме Алмы, на которой женился я. Даже после того как она скончалась от оспы, Зоси никогда меня не подводил. Но теперь он стоял во главе толпы, собиравшейся бросить мне вызов, и в глазах у него были сомнения.
Я лизнул палец и поднял в воздух. Его холодил восточный ветер.
– Я солгал всем вам! – крикнул я.
Толпа загудела. Все что-то говорили друг другу.
– Вы думали, что я святой воин, орудие Архангела. Но я не таков.
Из толпы послышались крики. Вероятно, посланников императора.
– Я убивал, потому что хотел, или из ненависти, или потому что наслаждался убийством. Я не делал ничего ради Архангела.
Они замерли и замолчали – возможно, от потрясения.
– И я хочу снова убивать. На это много причин, но одна превыше всего. Боль.
Зоси смотрел на меня, как я когда-то смотрел на зарезанного отца, – глазами, полными печали и страха.
– Боль из-за той правды, которую я от вас скрыл. За много лет до того, как я научился владеть мечом, я стал отцом красивой девочки, рожденной в месяц ангела Цессиэли.
Даже круглое лицо Беррина раскраснелось от любопытства.
– Ее имя было Элария, но я называл ее Элли. Она родилась вне брака, от женщины из ближайшего монастыря, которая дала обет безбрачия в служении Архангелу.
Мои люди вряд ли сдерживали свое естество. Они насыщались, но считали, что я выше этого.
– Я нагромождал один грех на другой, однако был благословлен девочкой, больше похожей на ангела, чем на человека.
Людей собиралось все больше. Армия морем разливалась по причалу.
– Но мои грехи не остались без наказания. Однажды ночью, пока я спал, ее похитили. Работорговцы, укравшие мою дочь, носили на тюрбанах изображение сабли под солнцем – знак Хайрада Рыжебородого, он и по сей день адмирал крупнейшего флота Сирма.
