Р. Ноллес считает Сулеймана достойным такой великой империи. Бесспорно, турки были опасны, но они оставались великим народом, а грозного Сулеймана нельзя рассматривать изолированной личностью. Он действовал в рамках турецкой традиции.
Элегия поэта Бакы на смерть султана полна искренней печали. Он вводит в нее неизбежные образы Матьяра, мученика, и Гази, завоевателя. Тем не менее стихи рождают щемящее чувство утраты.
Неужели падишах не проснется больше от дневного света?
Неужели он не выйдет из шатра, ясный как небеса?
Мы долго блуждаем взглядом по дороге, но нет от него вести
Из той далекой земли…
Помимо печали, вдруг появляется неожиданная мысль:
Ты показал всем, что такое справедливость,
С востока на запад ее переносили твои вооруженные соратники,
Как взмах меча…
Это – кульминация элегии. Бакы не употребляет здесь таких слов, как «религиозная вера» или «покорение неверных». Сулейман добивался неосязаемой вещи – утверждения права.
Было ли это расовой терпимостью (в то время когда при католических королях Изабелле и Фердинанде из Испании были изгнаны национальные меньшинства)? Было ли это правом отдельного человека пользоваться защитой закона независимо от религии (когда в Европе еретиков довольно часто жгли на кострах)? Было ли это социальной утопией (о которой писал Томас Мор, когда в Англии пытали и вешали бродяг)?
Сулейман не был мечтателем. Во всех случаях он опирался на турецкую традицию. Ничего не изобретая, стремился приспособить старый обычай не к требованиям века, а к чему-то более совершенному. Дело не в том, что султан мыслил как турок своего времени. Интенсивная учеба, например, практиковалась по меньшей мере со времени Завоевателя. Заслугой же Сулеймана явился перенос бремени управления империей с представителей султанской семьи на отличившихся выпускников школы. А к школе в империи относились очень серьезно. Как для христианских, так и мусульманских детей!
Эндерун: дворцовая школа для одаренных детей
Турки основали школу для одаренных детей у себя в государстве задолго до того, как над этим задумались на Западе. Эта школа воспитала множество военачальников и государственных чиновников, которые так или иначе смогли сохранять целостность государства до конца XIX века. Называлась она Эндерун, или Дворцовая школа.
Эндерун была основана султаном Мурадом II, правившим с 1421 по 1451 год и развивалась при султане Мехмеде Фатихе. После завоевания Константинополя она неизменно помещалась во дворце Топкапы.
Обычное образование в Османской империи начиналось дома, а затем продолжалось в медресе при мечети. Однако для обучения в Эндеруне отбирались юноши из христианских семей по системе девширме. Отбирались здоровые, сильные и приятной наружности дети 8–18 лет в районах империи, населенных христианами, один раз в три или четыре года. Семьи этих юношей освобождались от налогов.
Позднее отбор в Эндерун стали проводить и среди населения Анатолии, так что и мусульманам по рождению открылись возможности для придворной карьеры, но здесь они столкнулись с конкуренцией со стороны придворных, которые ранее прошли через Эндерун, сделали карьеру при дворце и определили уже своих детей на обучение в Дворцовую школу.
Детей, отобранных для учебы в Эндеруне, определяли в специально отобранные турецкие крестьянские семьи, чтобы они смогли изучить турецкий язык, исламскую религию и традиции. Через два или три года их привозили в Стамбул и устраивали им экзамен. Самые способные становились кандидатами на зачисление в придворную школу. Она располагалась в Третьем дворе султанской резиденции Топкапы и была сравнительно небольшой по размеру. Из-за этого часть учеников селили за пределами Топкапы во дворцах Галата, Ибрагима-паши, Искендера Челеби и Эдирне, а часть оставалась в помещениях Третьего двора.
