Однажды Асия спросила тетку:
– А почему ты не сбросишь с плеча злого джинна?
И получила ответ:
– Иногда и зло бывает нам полезно.
Асия попробовала было нахмуриться и закатить глаза, но это придало ее лицу совсем детское выражение. Она принялась насвистывать мотив из песни Джонни Кэша, которую часто вспоминала, когда имела дело с тетками: «Почему я, боже, что я такого сделал?..»
– Что ты там свистишь? – недоверчиво спросила тетушка Бану, совсем не знавшая английского и с подозрением относившаяся к непонятным языкам.
– Песню, в которой говорится, что ты, самая старшая из моих теток, должна бы подавать пример, учить меня отличать добро и зло, а ты рассказываешь мне о необходимости зла.
– Послушай-ка, – начала тетушка Бану, пристально глядя на племянницу, – в этом мире есть столь ужасные вещи, что добросердечные люди, благослови их Аллах, даже представить себе не могут. Но так, скажу я тебе, и должно быть. Правильно, что они живут в неведении, это только подтверждает, какие они хорошие. В противном случае, знай они об этих вещах, они бы уже не смогли оставаться такими хорошими.
Асии ничего не оставалось, кроме как кивнуть. К тому же она чувствовала, что Джонни Кэш согласился бы с этим.
– Но если ты вдруг попадешь в ловушку злых козней, то обратишься за помощью вовсе не к этим добрым людям.
– И ты думаешь, я попрошу помощи у злых джиннов! – воскликнула Асия.
– Может быть, и да, дорогая, – покачала головой тетушка Бану. – Но будем надеяться, тебе не придется.
Вот и все. Впредь они никогда не говорили больше о том, что добро не всемогуще и иногда не обойтись без злых сил.
Примерно в это же время тетушка Бану модернизировала гадательные техники и перешла на лесные орешки, как правило, жареные. Домашние подозревали, что источником этого нововведения послужила, как это часто бывало, обычная случайность. Скорее всего, какая-то клиентка застигла тетушку Бану врасплох, когда та поедала фундук, и ворожея вышла из положения, заявив, что собирается по нему гадать. Так полагали члены семьи. А все прочие думали иначе. По Стамбулу ходили слухи, что, как истинная праведница, Бану не брала денег с бедных посетительниц и просила их принести горсть фундука. Так фундук стал символом ее доброго сердца. Так или иначе, необычный способ гадания только приумножил ее и без того раздутую славу. Ее стали называть «матушка Фундук» или даже «шейх Фундук», забывая о том, что женщины из-за своей ограниченности не могут удостоиться столь высокого звания.
Злые джинны, жареный фундук… Конечно, Асия Казанчи со временем привыкла к этим и многим другим чудачествам тетки, но с одним она ну никак не могла смириться: с этим ее прозвищем. Невозможно было спокойно относиться к тому, что тетушка Бану превратилась в шейха Фундук. Вот почему, когда та принимала клиентов или раскладывала карты Таро, Асия старалась держаться подальше. Поэтому она и притворилась, что не слышала теткиных слов, и осталась бы в блаженном неведении, не войди в этот самый миг тетушка Фериде. Она несла огромное блюдо, на котором переливался глазурью именинный торт.
– А ты что здесь делаешь? – нахмурившись, спросила она. – У тебя же сейчас балет!
Ах да, еще одно звено сковывавших ее цепей. Турецкие матери из буржуазных семей часто жаждали, чтобы их дети добились блестящих успехов в занятиях, подобающих, по их убеждению, детям аристократов. Эта семья принадлежала к верхней прослойке среднего класса, так что Асию тоже заставляли заниматься вещами, которые ее совершенно не интересовали.
