Стас вытирает капли ладонью. Запускает пятерню в сырую копну и обещает мне лютую месть одним взглядом.
— Я, ну…
Так себе затея, если учесть, что я даже на ногах не могу устоять.
Он вдруг опирается рукой в край и манит пальцем, показывая приблизиться к себе.
— Вот еще! - Отшатываюсь к другой стороне и еще пуще скрываю за спиной брызжущие потоки.
Снова повторяет жест, получая от меня тот же ответ. Тогда проходится взглядом по телу, особенно стараясь остановиться и изучить заостренные соски, только его и ожидающие, как прискорбно бы мне от этого бы не было.
— Только не мсти!
И зачем-то верю ему, когда Стас кивает в ответ. Я подаюсь к нему навстречу, не желая осознавать ничего на свете, пока он кладет руки на мою шею и впивается поцелуями, на инстинктах умудряясь перелезть ко мне внутрь.
И это место точно не создано для нас двоих, но он немного сдвигает меня, побуждая опереться о спинку ванны, тут же раздвигая и закидывая на край мои ноги и умудряясь так поместиться.
Вот только из руки выскальзывает душ, когда это нечеловеческое существо дотрагивается поцелуями до моей шеи. Вода резко окатывает все вокруг, заставляя шланг извиваться.
Стас снова смеется, не предпринимая попытку спасти нас от потопа и не помогая мне нащупать это железное пресмыкающееся. Просто одной рукой резко дергает шторку с дельфинами, закрывая нас от самих себя.
Я хочу говорить… или смеяться, как он. Хочу повторить это когда-нибудь, но кто-то разумный в моей голове вторит, что стоит довольствоваться малым. Тем более, когда это малое таковым не является.
Не знаю, почему позволяю ему себя омыть, замирая от каждого нашего соприкосновения. Не знаю, почему даю ему себя укутать в огромный белый банный халат, будто стыренный из какого-нибудь отеля. Он щелкает по носу и укутывает волосы в полотенце, будто я не могу сама с этим справиться. И не знаю, почему ему позволительно меня отвести на воображаемую кухню, сдаваясь ему в плен при каждой его улыбке.
А он и правда достает из невысокого холодильника все ранее им названное. И я соглашаюсь только на любимую рыбу, вновь поздравив его с Новым Годом.
Не отвечает, не пойму почему.
Стас садится напротив, закинув ногу на ногу и чуть повернувшись на стуле. И ровно на третий раз, когда эта булочка бесстыдно заставляет своей улыбищей меня подавиться, я вскакиваю, опираясь о неплохой деревянный стол, который, возможно, выдержит нас двоих, и шиплю, едва прокашлявшись:
— Как же ты меня бесишь, Стас!
Спокойно повторил давно традиционный ответ, предварительно отпив воды из стакана:
— Ты меня тоже.
Выставляю вилку, направляя острием в него.
— Вот и славно! Вот и хорошо!
Тот кивает, лишь бы моя экспрессия побыстрее иссякла, увековечив свои плутовские губы в ухмылке.
И приходится все доесть, дать ему вымыть за мной посуду, и отойти к окну, ибо ради сна со мной он решил поменять постельное.
Удивительно, но у него неплохо. Нигде не валяются шмотки, не считая нашего кошмара, да и вообще здесь достаточно чисто, так что единственный хаос, который есть сейчас в его квартире, - это я сама.
Раньше на его стенах висели сертификаты и даже на полках стояли награды. Он этим гордился… может, я даже смогу найти фото, хотя не факт. А сейчас… здесь, в этой его квартире, ни одной полки. Ничего, что вообще напоминало бы о деле, в котором он жил с четырех лет до двадцати с копейками. И это большая часть его жизни…
