Она понизила голос.
– Он оказался в плохом положении. В отчаянном. Поэтому совершил глупость, но он страшно об этом сожалеет. Каждую минуту своей жизни.
Она посмотрела куда-то за мое плечо.
– Видимо, мы уже сейчас закрываемся. Начальник говорил, что может так сделать – очень уж плохая погода. Его жена переживает, что может отключиться электричество.
Дарлин встала и махнула рукой.
– В общем, ты еще заходи к нам, ладно? Не позволяй этому дурачку оттолкнуть и тебя тоже.
Я хотела сказать ей, что уже слишком поздно, но какой в этом был смысл? Я все равно видела ее в последний раз в жизни. Взяв со стола портфолио и пакетик с едой, я встала и направилась к двери.
Я вышла из бистро, опустив голову. Я была готова покончить с этой безнадежной поездкой.
На улице дождь лил стеной; капли, ударяясь об асфальт, разлетались сотнями брызг. Я покопалась в своих вещах, сваленных в мусорный пакет, и вытащила из них красно-белый складной зонт.
За моей спиной открылась дверь, и из нее показались несколько ребят, работавших в бистро. Они принялись натягивать капюшоны и открывать зонтики.
– Как я и говорила, начальник решил сегодня закончить пораньше, – крикнула Дарлин, натягивая на голову воротник пальто. – Логично, посетителей у нас все равно не было.
Она широко улыбнулась, стоя под дождем, и теперь, когда я знала про ее проблемы с наркотиками, я увидела отпечаток, который зависимость оставила на ней. Прошлое плескалось в ее карих глазах и просачивалось наружу, залегая под ними глубокими тенями.
У меня не было привычки спонтанно обнимать людей, но я вдруг обвила Дарлин руками и прижала к себе.
– Ой, – проговорила она. – Хорошо.
И обняла меня в ответ.
– Береги себя, – сказала я, отпуская ее.
– Спасибо, обязательно. Ты тоже!
Она побежала прочь, и у меня сжалось сердце от того, как сильно она обрадовалась, что ее обняла незнакомая девушка.
Я начала открывать зонт, и в этот момент из-за двери появился Бекетт с велосипедом на плече. Он бросил на меня взгляд, опуская велик между нами, и натянул на голову капюшон вет-ровки.
– Ты промокнешь насквозь, – ровным тоном заметила я.
– Все нормально, – ответил он.
Тем не менее я заметила, как он обвел улицу взглядом и обреченно вздохнул.
– Мы уезжаем с одной станции, так ведь?
– Да, похоже, что так.
Я открыла зонт и, придвинувшись к нему, попыталась заслонить от дождя нас обоих. Из-за его чертова роста дотянуться оказалось непросто.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Господи, ну ты и каланча, – пробормотала я. – У меня руку сводит, слишком высоко тянуться. На, держи.
Я протянула ему зонтик.
– Я повезу велосипед, а ты укрывай нас от дождя.
Он наконец взял зонтик, который я совала ему в руки. От меня не скрылась легкая улыбка, которая тронула губы Бекетта, когда я положила руки на руль велосипеда и зашагала вперед, толкая его между нами. Бекетт поднял зонтик повыше, заслоняя нас обоих от основной массы дождя.
Хотя ливень хлестал что было сил, ветер успел утихнуть. На нас не дуло со всех сторон, но капли по-прежнему стучали по моему зонту громко и неумолимо. Мы быстро шагали по темным и пустым улицам, пока не добрались до станции Астор. Бекетт отдал мне зонт и потащил велосипед вниз по лестнице.
Горстка промокших людей в ожидании поездов разбрелась по обеим платформам. От их зонтов и пальто на полу растекались лужи.
– Спасибо, что не дала промокнуть, – сказал Бекетт.
