– Без проблем, – отозвалась я. – Тогда до встречи. Хотя встреч больше, видимо, не будет.
– Ага, – с тяжестью в голосе проговорил он. – До встречи.
У основания лестницы мы разошлись в противоположных направлениях: его поезд прибывал на другую сторону от путей. Я смотрела, как Бекетт везет свой велосипед, подходя к краю перрона, к которому уже подъезжал поезд. В следующую секунду вагон заслонил от меня его фигуру. Отрезал нас друг от друга.
Что ж, вот и все.
Внутри моих ног словно образовалась пустота, и я побрела к круглой бетонной скамейке, стоявшей на моей платформе. Мне нужно было присесть и дождаться поезда, чтобы он вернул меня в хостел, в Вегас, в прошлую жизнь, совершенно отличную от той, которую мне хотелось бы прожить.
Поезд, остановившийся у другой платформы, тронулся с места и поехал в сторону Бруклина.
Бекетт по-прежнему стоял на перроне.
К моему горлу подступил комок, и я застыла, не в силах сдвинуться с места. Я могла лишь смотреть, как Бекетт идет к моей платформе, везя за собой велик. Он опустился на круглую скамейку рядом со мной, оперев велосипед о колени и наполовину отвернувшись в другую сторону.
Спустя пару секунд он сказал:
– Пистолет не был заряжен.
– Понятно, – сказала я.
– Друг дал мне его перед взломом. Я сказал, что он мне не нужен и я не хочу иметь его при себе, но друг настаивал: это на всякий случай. Чтобы можно было припугнуть того, кто попытается нам помешать.
Его взгляд потяжелел от воспоминаний.
– Это сработало.
– Понятно.
– Но то, что пистолет не был заряжен, ничего не меняет. С точки зрения закона это вооруженное ограбление, – продолжил он, а потом посмотрел мне прямо в глаза. – Я не хотел, чтобы пострадали люди. Никогда не стал бы этого делать.
Я не знала, что ответить, поэтому сказала правду.
– Я верю тебе.
Лицо Бекетта немного расслабилось.
– То, что я сделал… Это была адская глупость.
Я кивнула.
– Ну, а я бросила все и приехала за четыре тысячи километров в незнакомый город без какого-либо запасного плана.
Бекетт усмехнулся.
– Это не совсем одно и то же.
Я не смогла спасти сестру.
– Пусть так, – сказала я. – Но все мы совершали ошибки, разве нет?
Он несколько долгих секунд не отрывал от меня взгляда своих темно-синих глаз и наконец кивнул. Мне показалось, что за это время он смог рассмотреть мое сердце и теперь соглашался с тем, что там увидел.
– Они должны были в него влюбиться, – проговорила я, чтобы объяснить боль, звучавшую в моем голосе. – В мой графический роман. Я не сомневалась, что они влюбятся в него, но этого не произошло. Разве это не адская глупость?
Бекетт опустил взгляд на велосипед, прислоненный к его ноге. Он провел рукой по раме, и в моем воображении возникла зарисовка: маленький мальчик с растрепанными светлыми волосами гладит любимого пса. Друга, который ластился к его ноге и лаял от радости, когда он возвращался домой из школы. Только вот однажды он не вернулся.
Эта сценка постепенно исчезла из моего сознания, и я снова увидела молодого человека, сидевшего рядом. Скучал ли по нему кто-нибудь, пока он сидел в тюрьме? Мне хотелось это узнать. Ждал ли кто-то, когда он выйдет на свободу? Были ли у него родственники, которым он – так же, как и я – не мог спокойно посмотреть в лицо?
– Я не хочу больше продавать пластинки, – произнес он, вырывая меня из размышлений.
– Я не хочу возвращаться в Вегас.
На станции остановился еще один поезд и уехал прочь. Мы молчали.
