Как правило, у женщин зубы намного лучше, чем у мужчин. У подростков обоего пола с зубами беда, но после двадцати разница становится очевидной. Это объясняется тем, что многие мужчины употребляют алкоголь, курят и пренебрегают гигиеной полости рта. Как ни странно, сотрудники станции заботились о зубах независимо от пола.
В этом был смысл. Окажись я в космосе, тоже старательно чистил бы зубы. Кому хочется, чтобы к и без того тяжелым условиям пребывания на космическом корабле добавилась головная боль от кариеса. В изоляции станции сложно быстро получить медицинскую помощь, поэтому многие бережно относились к своему здоровью. Но, конечно, нашлись и те, кто этого не делал.
Мужчина по фамилии Сато относился к первым. Сато Рёсуке, инженер из команды «На», оказался одним из немногих людей на этой Подводной станции, кто умел пользоваться зубной нитью. Причина была проста: у этого пациента было два кривых зуба, которые не брала зубная щетка, поэтому без нити на них быстро накапливался налет.
– Вы занимаетесь ортодонтией?
– Хотите выпрямить зубы?
– Да. Это возможно?
– Пока у нас нет четких правил. Я уже сделал запрос, но разработка инструкций займет около месяца. Я сообщу, как только что-то прояснится. Как вы, возможно, знаете, ортодонтическое лечение длится не менее двух-трех лет и может быть довольно неприятным и болезненным.
Сато было около тридцати лет, и он страдал от неправильного прикуса, из-за которого ему, возможно, придется ставить винты в десны. Лечение растянется на два-три года. Я объяснил ему основные этапы лечения, упомянув, что оно предполагает удаление здоровых зубов и ограничения в еде.
Меня смущала сама идея ортодонтического лечения для человека, который работает на Подводной станции. После установки брекетов придется соблюдать массу предосторожностей и особенно – избегать драк.
Услышав это, японец лишь усмехнулся.
– Если бы не Син Хэрян, на Подводной станции не было бы никаких драк.
– Вы говорите о руководителе инженерной группы «Ка»?
– Вы знакомы?
– Нет. Только слышал его имя.
Сато что-то пробормотал – возможно, желал Син Хэряну долгих лет жизни. Он говорил так быстро, что мой переводчик не успевал за ним.
– Кто он такой?
Я ожидал услышать, что он фермер, выращивающий кукурузу под водой, или подводный боксер, но ответ Сато оказался простым:
– Руководитель команды корейских инженеров, и характер у него несколько своеобразный.
Мой переводчик странно растянул слово «своеобразный», произнесенное на японском языке. Я хотел было спросить, что в Син Хэряне такого «своеобразного», но передумал. В Сато бурлила ненависть, похожая на застоявшийся бензин. Людям вроде меня, которые привыкли жить с ненавистью, легко ее распознать. Но Сато не скрывал своих чувств, отчего мне стало не по себе.
Я невольно отвел взгляд.
– Полагаю, у него здоровые зубы.
Сато улыбнулся, его тонкие губы изогнулись, обнажая кривые зубы. Повертев в руках оранжевого кита, он спросил:
– Вы приехали из Китая? Или из Соединенных Штатов?
Просмотрев базу сотрудников, я узнал, что там не указана информация о национальности, возрасте, расе или поле. Теоретически это должно было создать свободу от дискриминации и предрассудков, но на практике люди одной национальности все равно сбивались в команды. Большинство руководителей носили мужские имена, и, похоже, на станции существовало немало хитроумных схем, например, для изменения заданий в зависимости от возраста.
