Он торопливо поздоровался.
– Ну, в добрый час, – закряхтела бабка, перекрестившись ладонью. – А то стоит дом, без хозяина, негоже это. Живите сто лет… А как молочка свежего захочется – так пожалуйте к нам. Кажный день коровку доим, Буренку нашу. И недорого возьмем…
– У Матвеевны этого добра полно, – согласилась его спутница. – Если попросите, она вам и даром нальет. Самогон, кстати, тоже есть, местные его из ботвы гонят. Только с ним осторожней, прошибает будь здоров.
Они прошли к деревянному крыльцу, обвитому хмелем. Здесь комариная стая испарилась, лишь пара самых отчаянных кровососов продолжали нарезать круги, угрожающе попискивая.
– А воздух тут прямо целебный! – напутствовала их соседка.
Непроизвольно Антон сделал глубокий вдох. Целебный или нет, но необычно свежий, с ароматными травяными нотками, местный воздух разительно отличался от той смеси азота с автомобильными выхлопами, которой люди дышат в городах.
Дверь выглядела под стать дому – массивная, из темных от времени досок, с архаической замочной накладкой в форме сердечка.
– Это же практически крепость! – вырвалось у него. – В таком доме можно осаду держать!
– Нет, не годится, – нахмурилась Марина. – Место открытое, менты окружат и все, туши свет.
Ага, а вот и он, незамысловатый сельский юмор. Девушка, видимо, хотела пошутить, но из-за неизбежной культурной дистанции между городом и деревней шутка пролетела мимо. Понемногу Антон начинал догадываться, что его представления о деревенских простушках сильно устарели.
– Ключей в доме нету, – продолжила Марина, толкая дверь ногой, – но это ничего. В деревне многие открытыми хаты держат. А если надо запереться, так внутри есть засов.
С порога они оказались в прихожей, которая вмещала шкафчик с кастрюлями и посудой, газовую плитку на две конфорки, оцинкованный тазик и другие предметы быта, включая велосипед без заднего колеса. Видимо, это помещение служило кухней, она же кладовая, она же постирочная и так далее. Весь этот хозблок отделялся от жилой части дома полиэтиленовой занавеской. В центре дома Антон обнаружил огромную кафельную печь, а вокруг печи хаотическим образом были размещены диван, письменный стол, бельевой шкаф, трюмо, сервант с парадной посудой, еще какие-то тумбочки и сундуки неизвестного назначения.
Было ощущение, что кто-то нечаянно раскидал разнообразные предметы мебели и не взял за труд расставить их так, чтобы было и красиво, и удобно пользоваться. И хотя каждый стул тут казался не на своем месте, за интерьером явно кто-то ухаживал. Все поверхности были протерты и избавлены от пыли, деревянный пол чист, на диване имелось опрятное покрывало.
Еще больше Антон удивился, когда заглянул в маленькую угловую комнатку с единственным окном, выходящим во двор. У окна – строгая железная кровать с никелированными спинками. В углу небольшой письменный стол и старинного вида этажерка с фарфоровыми фигурками – слоники и дети с голубями. В отличие от центрального помещения, в этой светлой крошечной комнатке царил порядок и некий гордый спартанский дух. Даже безделушки были выстроены по ранжиру, как солдатики.
Он только открыл рот, чтобы задать важный вопрос, но Марина его опередила:
– Удобства на улице.
Ах, ну да, о чем речь. Это же деревенский дом, какие тут могут быть удобства. К этому Антон был морально подготовлен.
Он прошелся по дому, прислушиваясь. Где-то он прочитал, что в хорошем доме полы не должны скрипеть. Полы не скрипели, хотя весу Антон был немаленького.
