– Нет, – выдохнула она, – о нет, пожалуйста…
– Там не они, – сказал Дитер. – Я должен тебе показать, но их там нет.
Три надгробия в тени, ровные черные буквы: Чарли Гаррисон, Джереми Лен, Аннабель (младенец). И дата одна и та же: 20 июля, 19 год.
– Их там нет, – повторил Дитер. – Посмотри на землю. Под надгробиями никто не похоронен.
И верно: старые надгробия на дальнем конце кладбища были явно установлены поверх могил – холмиков земли. Так продолжалось до тех, что появились примерно полгода назад. Тогда начались странности: многие могилы выглядели настоящими, а у других, включая Чарли, Джереми и Аннабель, похоже, были одни надгробия, установленные на идеально ровной, нетронутой земле.
– Чушь какая-то… – пробормотала Кирстен.
– Спроси у своей тени.
С края кладбища за ними следила девочка, которая прошла за Кирстен через весь город.
– Эй! – позвала Кирстен.
Девочка отшатнулась.
– Ты знала Чарли и Джереми?
Она оглянулась, затем еле заметно кивнула.
– Они?.. – Кирстен указала на могилы.
– Ушли, – очень тихо сказала девочка.
– Оно говорящее! – воскликнул Дитер.
– Когда они… – начала Кирстен, но не успела закончить.
Нервная девочка не выдержала и рванула прочь.
Вскоре после их возвращения к «Волмарту» в лагерь вернулся и тубист. Он разыскал старого знакомого, живущего в мотеле. Тот поведал, что здесь была эпидемия. От лихорадки полегло тридцать человек, включая мэра. Затем произошла смена власти; знакомый тубиста отказался пояснить, что имел в виду. Однако он все-таки добавил, что с тех пор город покинули двадцать семей, включая Чарли и Джереми. Никто не знал, куда они отправились, и он советовал тубисту не расспрашивать.
– Смена власти, – проворчала дирижер. – Как у них тут все структурировано.
Некоторое время они продолжили обсуждать могилы. Зачем они, если никто не умер? Или это на будущее?..
– Акушерка упомянула какого-то пророка, – напомнила Кирстен.
– Да, чудесно. – Саид мрачно открывал упаковку свечей. Шестой гитарист был его близким другом. – То что надо в каждом городе.
– Кто-то же должен знать, куда они отправились, – пожала плечами дирижер. – Они должны были с кем-то поделиться. У вас еще есть здесь друзья?
– Я знал парня, жившего в «Айхопе», – заговорил третий виолончелист. – Днем наведался, а там все заколочено, и в «Мотор-Лодже» сказали, что в прошлом году он ушел из города. И никто не говорит, куда отправились Чарли и Джереми.
– Здесь никто ничего не говорит. – Кирстен хотелось расплакаться, но она уставилась на асфальт, перекатывая камешек ногой.
– Как мы могли их здесь оставить?.. – Лин встряхнула костюм феи – серебристое коктейльное платье, блестящее, словно чешуя, – и в воздух взвилось облачко пыли. – Могилы. Я даже не могу…
– Города меняются. – Гил стоял у третьей повозки, опираясь на трость, и смотрел на здания и огороды Сент-Деборы, на вуаль из полевых цветов, обрамляющую дорогу. Вывеска «Макдоналдс» отразила последний луч солнца. – Кто мог предвидеть…
– Может, есть какое-то объяснение, – с сомнением произнес третий виолончелист. – Они уехали, а люди, например, решили, что умерли?
– Пророк, – сказала Кирстен. – Надгробия с их именами. Акушерка посоветовала не задавать вопросов и поскорее отсюда убираться. Я не упоминала?
– Упоминала. Раз шесть, – букнул Саид.
Дирижер вздохнула.
– Мы не можем уехать, пока не разберемся. Давайте готовить вечернюю программу.
