– А, да, ты говорила что-то про ауру или запах, провоцирующий людей на убийства, – фыркнул Рен. – А второй человек просто преступник, сбежавший от правосудия.
– Умеешь ты оказать радушный прием, – сказала она. – К тебе на станцию скоро завалится толпа людей, и я понятия не имею, что с ними будет.
– Вот тогда и узнаем. Загадки делают жизнь только лучше, согласись? – отозвался Рен.
– Ты вообще меня не слушаешь, – сухо сказала она. – Я хочу поговорить с Вечностью. Это она пустила меня на борт, а не ты.
– Вечность тебе верит, – ответил он. – А я – нет.
Он так раздражал, что хотелось повыдергивать себе все волосы, но вместо этого Мэллори начала расхаживать по кабинету.
– Как так вообще получилось? Жила-была огромная разумная космическая станция, знающая обо всем, что происходит у нее внутри, и вдруг решила связаться с тобой? Да будь твоя воля, ты бы всех повыгонял, лишь бы они не тратили кислород, который создает Вечность. Она дала нам с Ксаном убежище. Почему мы вообще должны тебя слушать? Ты ненавидишь людей и вечно всем недоволен!
– Она управляет станцией на высшем уровне, я – на низшем. Я понятия не имею, как она регулирует температуру для рас, привыкших к холоду, а она не знает, к какому поставщику обратиться за материалами, которые она не способна произвести. Ты ей нравишься, – фыркнув, сказал он, – но она не знает тебя лично. Просто видит, что ты вписываешься в общую картину, и ее это устраивает. А вот я не вижу от тебя никакой пользы.
– Ты так и не сказал, обеспечит она нашу безопасность или нет, – заметила Мэллори.
Рен промолчал.
– Боже, ладно, – сказала она, сжимая и разжимая кулаки в попытке расслабиться. – Я поняла. Но на всякий случай: когда на станцию приедет куча народа и кто-то умрет, надеюсь, ты вспомнишь, что я об этом предупреждала, но ни один урод меня не послушал.
– Учту. – Он приложил длиннопалую ладонь к дереву и произнес: – Мы закончили. – Он замолчал, будто прислушивался. – Подожди. Передай Ксану, что Вечность попросила его заглянуть к нам.
– Серьезно? Она может связаться с ним семью разными способами, стоит только захотеть, – холодно сказала Мэллори.
– Вообще-то, тринадцатью. Например, она может послать меня. Но хочет, чтобы за ним сходила ты.
– Сомневаюсь, что это ее желание, – пробормотала она.
– Мэллори, – окликнул Рен, когда она развернулась, и искренность глубокого мелодичного голоса заставила ее остановиться. Обычно Рен говорил как типичный самодовольный святоша, и это было совсем на него не похоже. – Я не во всем согласна со своим симбионтом, но ее желания для него закон.
Мэллори мигом запуталась в местоимениях.
– Кто со мной разговаривает, Вечность или Рен? – спросила она, не оборачиваясь.
– Да, – ответили Рен-Вечность.
Теоретически Мэллори понимала, что остальные разумные расы способны формировать симбиотические отношения, но даже не догадывалась, какую тень это бросает на представителей человечества. Все считали их неразвитыми и ужасно одинокими существами.
Ситуацию прояснила подруга Мэллори, фантасмагорка по имени Деванши, работающая в службе безопасности станции. Она пожалела Мэллори и предположила, что ей здесь очень одиноко. Мэллори подумала, что речь идет про отсутствие человеческого контакта, но похожая на хамелеона фантасмагорка пояснила, что с симбионтами одиночество не грозит.
– Все разумные расы в известной части Вселенной поддерживают симбиотические отношения, зачастую на протяжении всей жизни. Некоторые вступают в связь с собственной расой, но обычно симбионты живут в межвидовых взаимовыгодных отношениях.
