Старая дева - страница 18

Из-за грозы и своих расспросов я упустила возможность переноса припасов в дом, и сейчас, глядя на то, как первые капли падают на стекло, я подумала — если в амбаре дырявая крыша?.. Да, зимой она могла быть еще хоть сколько-то цела, а что нас ждет завтра?

Я убрала бумаги в бюро и пошла осматривать дом.

Шум ливня снаружи, шелест листвы, потревоженной сильным ветром, гром скрадывали мои шаги. А половицы подо мной скрипели, наверное. Пусто, пусто, пусто… и стекол нет, комнат пять я насчитала в полном упадке и порадовалась: достаточно сухо, здесь можно временно разместить продуктовый склад. Мышей в доме я не заметила. Это было крыло, в котором никто не жил; потом я наткнулась на бывший кабинет и в предвкушении туда влетела, но — единственный лист бумаги, и на том пером начеркана кривоватая голова лошади. Пустой книжный шкаф, поеденное кресло — все же мыши? — половина окна заколочена, а тут стоял когда-то кабинетный рояль… Я не поленилась заглянуть и за шкаф, но и там меня ждало разочарование. Ни единой записки, бумажки, заметки, даже книги — и то ни одной.

Где-то же должен был жить мой брат, подумала я. Он приезжал сюда, где его комната?

Если бы не платье, я на секунду допустила бы мысль, что все мне привиделось, ничего нет — ни помещицы Елизаветы Нелидовой, ни ее крепостных крестьян, у которых страсти кипят похлеще, чем в самом закрученном сериале, ни ведьм, ни загадочного кошеля, ни долгов. Просто я, Вероника Маркелова, бреду по очередной классной «заброшке», прикидывая, как в антураж впишется мой исполнитель с новым клипом, будущим хитом. И свеча у меня в руке потому, что так легче проникнуться духом эпохи…

Свет свечи, а то и отблеск молнии, выхватывали мрачные лица с картин. Вот чего было в избытке — портретов. Род Нелидовых древний, знатный, некогда очень богатый, и вот все, что осталось от былого величия.

Возле одного портрета я задержалась.

Молодая женщина в платье совсем иного покроя, чем мое, портрету было лет сто, не меньше. Но не женщина или платье привлекли мое внимание, а медальон, который лежал у женщины на коленях. Художники тех веков приукрашивали фигуры и лица, и теперь мы наивно убеждены, что в прошлом все были сплошь красавицы и красавцы, — но одно дело лица, другое — вещь.

Заинтриговало сияние. Золото так не блестит, драгоценные камни тоже, и я бы еще поняла, если бы на картине был какой-то источник света, заставлявший металл и камни переливаться. Но нет, сияние было словно само по себе… Будто магия.

Мне на пальцы капнул горячий воск, и я, вздохнув, пошла дальше. Последняя из комнат оказалась бывшей барской спальней: две узкие кровати и покрытое слоем пыли бюро. Я без особой надежды выдвинула рассохшийся ящик — разочарование было даже не велико. Ничего я не рассчитывала там увидеть.

Крестьяне ложились спать с наступлением темноты. Храп Кузьмы я услышала сквозь шум ливня. Конюх — он же конюх? — спал прямо на лавке, не раздеваясь, и с его брошенной на пол жилетки натекла вода: он попал под дождь. Где-то в этом крыле были комнаты слуг, туда я и шла поговорить с Авдотьей и Степанидой.

С чего-то надо начать. Завтра вернется Лука, объеду с ним всю свою территорию. Ту, которую я сдала, и ту, которая у меня еще оставалась. Посмотрим, что есть из еды, часть продадим, иначе она все равно испортится. Прикажу провести полную ревизию имущества от простыней до сохи. Проверю, где и как содержится скот. Мне бы только немного знаний! Что там любят повторять несмышленые школьники — «зачем мне эта биология, я стану композитором»? Самоуверенность… Не бывает ненужных знаний.