Старая дева - страница 19

Дверь комнаты, в которой спали Авдотья и Степанида, была не заперта. Она не закрывалась — застопорилась на полпути, и я не рискнула ее дергать, лишь просунула в щель голову. Лука должен был привезти доктора, но поехал ли доктор в такую пору или отвесил моему старосте тумака и прогнал взашей? Да и ездят ли доктора к крепостным, а Лука просто не стал мне возражать?

Женщины спокойно спали вдвоем на одной кровати, одетые, под шум дождя и разошедшейся не на шутку грозы. Я подумала, как же странно, у людей столь разнятся понятия о главном — добре и зле; и еще: как вяжется то, что мне рассказали о Степаниде, и то, что она просила не забирать ее у мужа?

Чувство вины? Бьет, значит, любит? Ничего нового вроде бы, и все же: тут тоже что-то не так.

Еще долго я сидела в своей комнате, уже раздетая, в стареньком халатике не по размеру. Может быть, с чужого плеча. Может, когда-то его носила моя покойная мать. Или богатая родственница скинула — держи, убоже. Я просматривала договоры, выписывала старой испорченной серебряной ручкой-пером корявые цифры, пыталась что-то понять до тех пор, пока свеча не принялась трещать, оплавившись, а мои глаза не начали слипаться.

Кровать была узкая, мягкая, в матрасе шуршала солома. Вот как спят барышни из старых времен — укрывшись истрепанным одеялом, на комковатых подушках, зато их много...

Я проснулась от странного ощущения — будто что-то толкнуло меня, причинив сильную боль, и тут же пропало. И, к собственному удивлению, я испытала не изумление — где я, что я, — а ужас до слез на глазах. Гроза погромыхивала вдалеке, ливень все еще шел, ветер постукивал веткой в мое окно.

А потом боль пришла снова, и я, потеряв дыхание, даже не смогла закричать. Живот словно резало наживую — полоснуло и бросило, через какое-то время — опять, и у меня наступил уже не страх — паралич.

Эта боль была мне знакома. Я испытывала ее — там, где-то, когда-то.

Там, где меня от этой боли могли спасти. Там были хирургия, асептика, скорая помощь.

Здесь я была обречена.