Когда врач завершил процедуры, я не решилась спуститься в свою каморку. Осталась на палубе, спрятавшись в тени навеса, который матросы возвели над капитанским мостиком. Эмиль стоял там, раздавая указания. Солнце палило нещадно, но ему, закаленному в долгих морских странствиях, жара, казалось, не доставляла никаких неудобств. Бронзовая кожа, давно привыкшая к палящим лучам, поблескивала от пота, от острого взгляда голубых глаз не укрывалась ни одна неточность в действиях подчиненных. Иногда этот взгляд пронзал и меня – неодобрительно, почти злобно. Я предчувствовала, что мое объяснение про подарок «дражайшему жениху» его не убедило, и с ужасом ждала нового разговора – наедине.
Стоило только вспомнить про тритона, как меня бросило в жар. Вот так бесстыдно прижиматься к мужчине – пусть он и человек только наполовину – мне еще ни разу не доводилось. Даже в прошлой жизни, за тридцать прожитых лет. И что мне теперь с ним делать? Не напрасно ли я рисковала и пленила его? Смогу ли убедить его помочь мне?
Бездна! Он наверное даже не знает человеческого языка. Я слышала, что в прошлый раз его долго и жестоко учили произносить привычные нам слова, но он мало что усвоил. Или не хотел показывать всего, что ему известно? Так или иначе, он тот еще упрямец. А у меня нет никаких аргументов: я ведь не смогу его пытать, просто не смогу! Да, сирены жрут людей, так говорят, но все же… Слишком сложно. Слишком глупо! Во всем виноват Морской Змей, это глупое видение: если бы не оно, я бы не решилась на такую идиотскую выходку! А раз древний бог – всему причина, то пусть и подскажет мне, как быть дальше.
Я посмотрела на волны, которые становились все меньше за последний час и серебрились под ясным небом, на котором не виднелось ни одного, даже самой маленькой и легкого облачка. Ветер стихал, матросы уже спустили паруса, и «Сирена» дрейфовала на морских просторах лениво, как старая кобыла. Я вглядывалась в воду в надежде заметить что-нибудь – или кого-нибудь – но морская гладь оставалась совершенно спокойной.
Поскрипывали доски под ногами моряков, снизу слышались глухие удары чего-то тяжелого о корпус корабля – наверное, тритон бился в тщетных попытках выбраться.
– Угомоните кто-нибудь эту тварь, – рыкнул Эмиль, стукнув каблуком сапога по палубе. – Джо, иди ты.
Квартирмейстер, серая кожа которого будто поглощала солнечный свет, молча кивнул и направился к люку в трюм. Его тело выглядело распухшим и влажным даже в сухую жару, но он поднял крышку и скользнул в них на удивление легко. Поговаривали, что он заключил сделку с какой-то придонной редкой рыбой, и с тех пор выглядел так. Перед тем, как его голова скрылась в полумраке трюма, он полоснул меня недобрым взглядом. Я поежилась. Да уж, теперь вся команда считает меня не только бесполезной, но еще и взбалмошной, а может и опасной. Плохо дело.
Эмиль тем временем засучил рукава, отчего его руки с крупными венами стали вины еще отчетливее. Он выпрямился, сверился с компасов и, о чем-то посовещавшись с двумя долговязыми штурманами, закрыл глаза.
Я замерла, стараясь сделать вид, что меня тут вовсе нет. Обычно в те моменты, когда кто-то из членов команды пользовался даром, меня едва ли не насильно «провожали» в каюту, но сейчас, после боя, ни у кого, кажется, не возникало желания спорить со мной. Или Эмилю сейчас просто не до того – из-за боя с сиренами мы слишком замедлились, а шить грозил увеличить и без того значительное опоздание.
