И стоявшие сейчас перед входом в её жилище приятели, непонятно для чего явившиеся сюда, были как раз из числа последних. Они некоторое время молча созерцали эту ветхую, облупленную, слегка покривившуюся и чуть осевшую дверь. Димон – с напряжённым вниманием, по обыкновению прищурившись и склонив голову набок, сосредоточенным, изучающим взором, точно сыщик, прибывший на место преступления и методично, скрупулёзно, опытным, намётанным глазом, не упуская ни одной мелочи, ни единой, даже самой ничтожной и незначительной на первый взгляд детали, исследующий его.
Миша же являл собой полную противоположность напарнику – он взирал на старухину дверь совершенно безучастно и рассеянно, со скучающим, сонным выражением, выказывая явные признаки досады и нетерпения. Наконец, широко, протяжно зевнув, он не выдержал и пихнул приятеля локтем в бок.
– Ну всё, посмотрел? А теперь пошли домой. А то я уже с ног валюсь от усталости.
– И нифига тут никакой пломбы нет, – будто не услышав спутника, проговорил Димон, не отводя от двери внимательных сузившихся глаз и чуть покачивая головой.
– Ну, нет и нет. Значит, завтра будет… Пойдём уже, наконец, – и Миша шагнул на одну ступеньку вниз и выжидательно посмотрел на друга.
Однако тот не спешил уходить. Вместо этого он придвинулся ещё ближе к двери и осторожно потрогал пальцами ручку и замок. Потом наклонился и заглянул в замочную скважину. Выпрямился, чуть отстранился и снова качнул головой.
– Так ты идёшь или как? – торопил его Миша, спускаясь ещё на одну ступеньку и нетерпеливо постукивая рукой по перилам.
Димон ничего не сказал, лишь нехотя кивнул и передёрнул плечами. И, постояв ещё секунду возле двери, точно не в силах так просто, без всякого результата покинуть это словно притягивавшее его к себе место, прежде чем уйти, слегка ткнул в неё кулаком.
И тут произошло нечто совершенно неожиданное для приятелей: под действием Димонова толчка дверь медленно, с тихим, продолжительным скрипом приотворилась.
Друзья удивлённо уставились на внезапно открывшийся вход в квартиру, оказавшуюся, вопреки их ожиданиям, не только не опломбированной, но даже не запертой, после чего с недоумением переглянулись.
– Это ещё чё за хрень? – нахмурившись, пробормотал Димон. – Это как понимать?
Миша промолчал, так же, как и товарищ, чуть нахмурясь и не сводя глаз с нежданно-негаданно растворившейся двери.
Оправившись от удивления, Димон несколько принуждённо усмехнулся, протянул руку к приоткрытой двери и, вновь коснувшись её холодной металлической ручки, промолвил:
– А ты говорил – опломбированная. А её даже запереть забыли.
Миша опять не ответил, чуть заметно пожал плечами и снова, на этот раз немного нервно, стал барабанить пальцами по перилам.
– Это, однако, странно, – с задумчивым видом продолжал Димон, не без любопытства заглядывая в узкую тёмную щель, образовавшуюся между приотворённой дверью и косяком. – Они ведь должны были хотя бы запереть её. А то просто прикрыли и всё. Пожалуйста, заходи и бери что хочешь… Брать тут, конечно, нечего, но всё же… Нет, чепуха какая-то. Ничего не понимаю. А ты?
Миша, по всей видимости, тоже не понимал, да, скорее всего, и не пытался понять. И не переставал стоять на своём:
– Слушай, пойдём домой, а! Поздно уже, у меня глаза слипаются и башка ни черта не варит. Я не в состоянии разгадывать сейчас загадки. Давай отложим это на завтра.
