– Зачем в мешки? – спросила, разглядывая вошедшего. Вот уж точно, Горыня – гора.
– А пусть наши убивцы считают нас покойничками, – шалая улыбка расползлась на лице Соболева. – И ещё! Всё, вплоть до туалетного ёршика, нужно изъять из квартиры профессора Любича…
– Не надо, профессор был параноиком, он ничего и никогда не держал дома, там уже наверняка всё перерыли…
– А где он держал? – тут же навострил ужи Соболев.
– Не знаю, надо думать…
– Ну и подумаете по дороге. Так, командир, давай грузись сам, – кинул в полковника черным мешком Горыня. – А вам помочь, барышня?
– Не стоит. Сама уж как-нибудь.
– Только, вы это… – чуть смутился Горыня. – Барышня, вы уж простите если что не так. Ребята мои постараются аккуратно, но всякое может случится.
– Не переживайте, – прокряхтела, натягивая мешок.
Пока мы с полковником упаковывались в мешки, на этаже и в кабинете стало людно, появились хмурые и грозные ребята с двумя каталками, и водрузив нас на них, покатили к выходу.
И вот что я вам скажу! Лежать в черном, наглухо застёгнутом, мешке некомфортно. Когда нас вывезли на улицу, услышала отдалённый плач Едвиги. Бедная девочка, надо будет ей потом премию выбить у Бориса Тимофеевича. Вот хлопнули дверцы фургона, и зашелестел пакет Соболева, а следом и на моём вжикнула молния.
– Ну что? Есть мысли, где профессор хранил свои записи и всё такое?
– Нет. Мне нужно предупредить моих близких…
– Нет. Нельзя. Всё должно быть натурально, – покачал головой Соболев.
– Мама разнесёт вашу контору вдрызг, а папа ей подсобит, не говоря уже о моём брате. К тому же, жена моего брата беременна. А ей нельзя волноваться. Так что, идите вы со своей натуральностью! – вызверилась я.
– Не стоит так волноваться, барышня, – буркнул осматривающий мою голову медик, и переключился на глаза, светя в них фонариком.
– Ай! Не надо! – оттолкнула его руку от лица.
– А что у вас с глазами? – филином уставился на меня медик.
– Ничего! Тушь потекла! Дайте чарофон в конце концов! – аппарат тут же лёг в руку. Набрала номер, как только на мониторе высветились лица родных, протараторила, – Я жива. Чтобы вам не сказали, реагировать на все новости адекватно и естественно. Сильно волну не гнать. Возможны провокации и проверки. Дам знать как обычно. Я вас люблю. Храни вас Род. Дай силы Перун.
– Храни тебя Род. Дай силы Перун, – ответили два мужских и два женских голоса, и связь прервалась.
– Очень интересно… – не сводил с меня напряженного взгляда Горыня. – Барышня, а вы у нас кто?
– Историк, искусствовед, и чуть-чуть археолог, – послала свою лучшую улыбку.
– Как нынче увлекательно живут искусствоведы… – саркастично улыбнулся в ответ Горыня.
– А что делать? Времена такие, вы бы знали на что способны недовольные клиенты.
– Ну да, ну да…
– Мы подъезжаем, – громко сказал возница фургона.
– Так, ребята, давайте-ка обратно. Командир, ты чего замер? – легонько толкнул в плечо полковника Горыня.
– Да так… задумался.
– Вот лёжа и подумаешь, лёжа всяк удобнее.
***
Глава 3
Через полчаса я была повторно осмотрена медиком, состояние моё признали удовлетворительным. Выпросив сменную одежду, так как мою можно было выкинуть, уточнила про душ. Мне покровительственно кивнули, и даже разрешили написать список необходимого.
– Ну понятно… барышня…– Перечитав список хмыкнул Горыня.
– И что вас смутило в этом списке?
– Пункты номер три, семь и восемь.
– Вы серьёзно?
