– Ни шиша себе! – выдохнул Соболев.
– Угу… большой и серьёзный дядя, с молниями в глазах, обещал нам, что всё будет хорошо, что мама с папой скоро придут, и плакать не нужно… а пока мы спали, гладил по макушкам. Родители нашли нас спящими в обнимку. Следующая попытка была через три года… А потом ещё одна, через год. И тогда папа психанул… мы уехали в тайгу. Это были прекрасные и спокойные десять лет. Хотя к гнусу я так и не смогла привыкнуть.
– То есть, по горам и лесам грамотно бегать вы умеете?
– Умею, но не люблю… там было спокойно, но…
– Пришлось вернуться.
– Да, деда Добрыня и тётя Катя погибли… школу мы с братом заканчивали уже в Москве… потом Ратмир пошёл служить, я поступила учится. И казалось, что о нас забыли… но нет… Он был на два курса старше. Спортсмен, отличник, обаяшка. Провожал, дарил цветы, водил в кафе, ухаживал красиво. А через два месяца попытался меня опоить… Как выяснилось, не зря меня «большой и серьёзный дядя, с молниями в глазах» гладил по макушке. Интуиция и так у нас с братом была хорошая, но тут, я как будто вспышку над бокалом увидела. Незаметно поменяла бокалы. Я-то думала опять похищать будут, испугалась, брату и отцу позвонила… Но нет, он банальный шантаж планировал. Ратмир его отметелил конечно, и из академии его вышвырнули, тут мама постаралась, а папа «помог» пристроить всё его семейство на Мадагаскар.
– Сурово.
– Да. Но не мне вам рассказывать о том, что нет нужды оставлять врагов у себя за спиной. В нашу жизнь опять вернулись напряжение и страх… я даже хотела бросить учёбу. Просилась обратно в глушь и тайгу. Через неделю после этого, Ратмир сказал, что ему надоело так жить… Свою систему мы разрабатывали и обкатывали больше года. Знаки, звонки, даже собственный шифр. Научились обращаться с оружием…
– Так всё же смастерить из пудреницы и крема бомбу сможете? – поддел меня полковник.
– Нет. У меня другое оружие, – по пальцам пробежались маленькие молнии.
– Да, ладно?! Но…
– Если вы расскажите хоть единой живой душе, уедете куда как дальше Мадагаскара.
– Угрожаете?
– Нет. Констатирую.
– Я понял. Теперь становятся понятны ваше поведение…ну и всё остальное.
– Да.
– Но почему вы…
– Почему мы не стали дружинными чародеями? Почему скрываем?
– Да! Это же почёт! Уважение! С вашими…
– Мы провели там сутки. Понимаете? Сутки. Никто, ни один взрослый человек больше трёх часов не может пробыть на капище, не говоря о том, чтобы спать. А мы были детьми, которых всю ночь гладил по макушкам Перун. Это даже не благословление…
– Вы Наречённые Дети27…– выдохнул Соболев. – Последними Нареченными были…
– Да-да… Вот именно.
– Влада, но…
– Ярослав. Вот только честно, вы видите меня на Княжеском троне? Или может быть, во главе Славных Дружин? Или Главной Чародейкой? Спешу разочаровать! У меня нет желания готовить переворот, ибо Князь без ума от нашей Княгини, и явно не согласиться на разделение семьи. А наследник ещё слишком мал для сватовства. Талантов к воинскому искусству у меня нет. Чарами, кроме этих, – пошевелила пальцами, – не владею. Никаких дарований, кроме умения «читать» и находить артефакты, у меня нет. Так что, вот так, – пожала плечами. – Ратмир, да, он гениальный финансист. Пока он трудится с отцом, но в будущем… Кто знает, что там в нашем будущем.
– Неожиданно. Честно. Мне всегда думалось…
– Ага. Всем так думается. Только не всё так легко, как кажется. Это ответственность. И прежде всего перед собой и пред Ними. Вы же знаете историю Разина?
