– Тут, милок, знаешь, всякие женщины приходят. В разных шарфиках. Всех не упомнишь, – тихо отозвалась старушка.
– Жалко, – так же тихо произнёс Гешка.
Старушка глянула на Гешку:
– А что случилось-то? Что узнать-то хотел про неё?
– Да хотел узнать – часто ли она к вам приходит?
Старушка пожала плечами, а потом предложила:
– А ты сам приходи к нам почаще. Вот и узнаешь, как часто твоя зазноба к нам ходит.
Гешка смутился.
– Да она не зазноба. Она – ангел.
– Ну, вот, – подключилась вторая женщина, – говоришь – не зазноба, а сам ангелом её называешь! Так просто незнакомых людей ангелами никто не зовёт.
– Зовут, – улыбнулся Гешка, и на душе у него вдруг стало так хорошо и светло, что он даже испугался этому непривычному, новому для него состоянию.
– Ты, правда, приходи, милок, на службу, – снова предложила одна из служительниц. – У нас батюшка – золотой души человек. Посмотришь, послушаешь. Приходи.
А вторая с улыбкой добавила:
– Может, и ангела своего встретишь?
– Приду, – неожиданно для себя самого ответил Гешка.
В воскресенье Гешка поднялся раньше обычного – в 8 утра. Хотя, что воскресенье, что понедельник… Гешке было без разницы. Для него все дни были сплошным «воскресеньем». Вот уже год, как он, не имея постоянной работы, перебивался случайными заработками, да незначительными подачками от матери и просыпался, когда ему вздумается.
Сегодня же – был особый случай. И Гешка, чтобы не проспать, даже завёл будильник.
Пробудившись в столь ранний, по Гешкиным меркам, час, он тщательно выбрился, ополоснул лицо холодной водой, расчесал с большим трудом свалявшиеся локоны своей буйной шевелюры, внимательно посмотрел на себя в зеркало. Осунувшееся лицо, мешки под глазами…
– Красавчик, – с горькой усмешкой изрёк Гешка.
Задребезжал мобильник. Это был Санёк. «И какого лешего ему не спится?!» – раздражённо подумал Гешка, выслушав приветственную речь друга.
– Геш, я сейчас забегу к тебе. Дело есть, – сообщил Санёк.
– Не, Сань, не надо. Мне некогда.
– Какое «некогда»? Говорю – дело есть! И потом… Сегодня ж воскресенье, – не понял Санёк.
– Ну я ж сказал – некогда. Именно потому, что сегодня воскресенье и некогда, – ещё раз повторил Гешка. – На службу я иду.
– На службу? – удивился друг. – Работу что ли нашёл?
– Да нет. Не работу. Говорю ж – на службу. В церковь, короче.
– Куда?! – ещё больше изумился Санёк.
– В церковь, – опять повторил Гешка. – Ладно, Сань. Потом поговорим. Давай, пока, – и Гешка нажал отбой.
«Вот достал-то!» – подумал о Саньке Гешка.
Стоя в набитой до отказа народом часовне, Гешка тщетно пытался понять произносимую на старославянском языке проповедь батюшки. Кроме – «Господу помолимся!», он не понял ничего. Но, однако ж, послушно, периодически глядя, как это делают все остальные прихожане, осенял себя крестным знамением, и опускал вниз голову, потупя взор, когда батюшка проходил мимо него и окроплял всех из чаши святой водицей.
Потихоньку он посматривал по сторонам, ища взглядом ту, ради которой, собственно, и поднялся в такую рань, и явился на службу – он высматривал сиреневый шарфик и светлые волосы. Шарфики и платочки на головах прихожанок были разными, но сиреневого ни у одной из них не было.
«Ну, вот. Зря такую ранищу поднялся» – с досадой подумал Гешка. «И чего я тут делаю? Всё равно ничегошеньки не понимаю» Гешка оглянулся, ища отступную, но народ стоял плотной стеной, и пробраться к выходу, не потревожив прихожан, умиротворённо слушающих проповедь батюшки, было невозможно.
