Юбка так и продолжала изображать из себя мини.
***
К счастью, на этот раз обошлось без бурных душевных откровений с фаянсовым другом. Немного помедитировала над раковиной, прикидывая возможность утопиться в ней, однако оставлять детей сиротами стало жалко: как-никак девочки были не виноваты, что у их матери от рождения снаряд в голове и филейная часть вечно в огне. Умывшись холодной водой, попутно смыв половину макияжа, я поплелась обратно, хромая на одну ногу из-за отсутствия сапога.
Вся троица обнаружилась в деканате, хорошо ещё, что девочки-диспетчеры уже ушли домой. Верочка с самым невинным видом порхала над бумагами, раскладывая их ровными стопочками по цветным папочкам, зато Орлов разговаривал с Корноуховым, причём настолько по-свойски, что создавалось впечатление, что эти двое знали друг друга как минимум половину своей жизни (на всю жизнь могла претендовать только я). Когда зашла в свой кабинет, Лёшка как раз сказал что-то особенно смешное, вызвав приступ хохота у нашего проректора.
Подавив новый приступ раздражения, я по-тихому проскользнула у них за спинами по направлению к потерянному сапогу. Изображать из себя Золушку местного разлива мне порядком надоело. Поначалу мужчины не обратили особого внимания на моё появление, Лёшка, хоть и поглядывал на меня с беспокойством, но ничего не говорил, продолжая развлекать Константина Олеговича, или как его прозвали в местных кулуарах — Костика. Я уже было обиделась такому невниманию к моей скромной персоне, в конце концов, страдать приходилось по вине обоих — один отправил меня на конференцию, а другой… другой не вовремя подвернулся мне под руку, ногу и остальные части тела. Но потом здравый смысл всё же восторжествовал (за что ему отдельное спасибо), и до меня дошло, что Лёша просто отвлекал проректора, давая мне возможность прийти в себя.
Я уже почти закончила процедуру обувания (молния, как назло, сработала в этот раз идеально), когда Корноухов всё-таки решился отвлечься от своего нового лучшего друга, которому только что с жаром пожал руку:
— Альбина Борисовна, — начал он своим назидательным голосом, в котором мне почудилась приличная доля ехидства, — с вами всё в порядке? Вы очень бледная.
— Так, мелочи, — буркнула я, — отравилась… Но мне уже заметно лучше.
— Да, ваша секретарь сказала, что вы выпили забродивший йогурт.
Пришлось передать мысленный привет Верочке, которая подозрительно притихла в приёмной.
— Как же вы так, — вздохнул Корноухов, скорее с издёвкой, чем с искренним сочувствием. — Надо быть аккуратней, Альбина Борисовна.
— Хорошо, Константин Олегович.
— Вы уж постарайтесь. Уверен, что ваши мозги нам ещё пригодятся.
Пока я подбирала достаточно остроумный ответ, Лёшка решил взять ситуацию в свои руки.
— Костя, блин, чего привязался! — без обиняков вмешался он, обрушив свою немаленькую ладонь на проректорское плечо. — Хуже банного листа, честное слово...
— А меньше нужно чем попало за закрытыми дверями заниматься, — ничуть не обиделся Костик.
— На то они и закрытые, что стучать надо, — не остался в долгу Лёша.
Я невольно залилась краской и поспешила ретироваться из кабинета, схватив плащ и сумку, пробормотав на прощание:
— Ну, я пойду.
Поступала я совсем по-детски и крайне непрофессионально, в конце концов, ко мне тут руководство пришло первый раз в жизни, а я трусливо сбегаю с поля боя. Интуиция подсказывала, что всё это было неспроста. Но выяснять этот вопрос при свидетелях меня не тянуло.
