- У тебя пустой холодильник, - Зойка успевает разуться и пройти на маленькую кухню.
- Знаю. Вчера в обед доела последнюю порцию супа.
- Ага, вижу кастрюлю в раковине.
Соня села на пуфик, так и не сняв ботинки. Глаза прикрыты. Понимаю, что Зойка разбудила ее и силой привела ко мне. А сама она еще пытается доспать, досмотреть свой сотый сон. В свой выходной она та еще спящая красавица.
- Ты можешь лечь на кровать, - шепотом ей говорю.
- Боже, спасибо. Эта грымза в двенадцать ко мне завалилась.
- Я все слышу, - Зойка все-таки нашла в морозилке несколько замороженных блинчиков.
Я смотрю на то, как быстро она справляется: находит сковороду, включает плиту, затем наливает воду в чайник и нажимает на кнопку кипячения. В конце на шипящее горячее масло выкладывает эти блинчики. Молю Бога, чтобы они были с мясом, а не со сгущенкой. При мысли об этой сладости накатывает тошнота, отчего-то. И я уверена, что это из-за Навицкого.
- Милка, ты чего? Позеленела вся.
- Навицкого вспомнила.
- Изыди!
Усмехаюсь. Поворачиваю голову в сторону своей кровати. Соня уже успела разуться, снять верхнюю одежду и нырнуть под одеяло. Ей сейчас сладко и тепло. Могу поклясться, что слышу ее мерное сопение.
- Как свидание?
Я все-таки смогла потом девчонкам сообщить о встрече с Мишей.
- Как думаешь, что значит, если парень в первую встречу заказывает блинчику со сгущенкой? - спрашиваю Зойку и украдкой поглядываю на сковороду, где жарятся наши блины.
- Что он любит сгущенку, - отзывается Соня.
Мы с Зойкой переглядываемся и синхронно начинаем смеяться.
За столом сидим молча. Каждый ест свою порцию. А я разглядываю своих подруг.
Помню наш первый разговор с Зойкой после того вечера, когда мы все трое разошлись в разные стороны. Тот звонок мне дался с трудом. Сказывалось все: чувство вины, молчание Глеба, его закрытость, даже злость, а потом мой отлет в Париж. Я какое-то время обживалась там. Мне сняли скромную комнату недалеко от театра. В двух других находились другие девчонки. Одна из Словении, другая из Польши.
В тот вечер шел дождь. Он был такой сильный, что выходить куда-то из дома не было смысла. Эла, она приехала из Польши, звала в какой-то местный клуб. Но я отказалась. Я вспомнила, как мы с Зойкой прятались от дождя в странном кафе. Там продавали кофе без кофеина, и булочки без глютена. Зойка сказала, что это новый тренд. Я лишь усмехнулась. Дождь напомнил мне о том весеннем дне. И отчего-то так отчаянно захотелось услышать ее голос.
Я решила остаться в комнате и набрать ее номер. Три долгих гудка, они казались мне вечностью, что била по нервам с каждой секундой ожидания.
- Мила? - голос радостный, но слегка запыхавшийся, словно она бежала к телефон через необъятное пространство.
- Привет, - робко отвечаю я.
- Я… ждала твоего звонка.
- И вот дождалась.
Между нами повисла неловкая пауза. В тот момент я была уверена, что каждая из нас хочет многое рассказать. Например, как проходили наши дни, о чем мечталось, какие фильмы были просмотрены и какие новинки вышли. Новостей было много. Но мы молчали.
- Как Париж? - Зойка первая нарушает молчание.
- Хм… как Париж. Сейчас сильный дождь и… - делаю вдох, набираюсь смелости, - девчонки, с которыми я познакомилась, они живут по соседству, звали меня в клуб, но я осталась, чтобы поговорить с тобой.
- Эх, Навицкая, а могла бы флиртовать с симпатичным французом, - ее нотки задорные. Представляю ее улыбающуюся. Когда я уезжала, светило солнце, и я невольно вспоминаю, что лицо Зойки должно было покрыться мелкими веснушками.
